— Да?
— Ты завтра работаешь?
Это был мой шанс провести вечер без него. Не беспокоиться о взглядах, которые бросала на меня Дасти, или о напряжении, которое возникало всякий раз, когда я оказывалась в столовой. Все, что мне нужно было сделать, это сказать «нет». Попросить его прийти на следующей неделе.
Но я терпеть не могла лгать.
Мой отец был лжецом.
Он обещал вернуться за мной.
И я не видела его с тех пор, как мне исполнилось пять.
— Да, я работаю, — сказала я Рашу. — С трех и до закрытия.
Глава 12
Раш
— Двадцать четвертого апреля? — голос Фэй наполнил кабину «Юкона», хотя она говорила шепотом. Ее руки были сложены на коленях, подбородок опущен.
— Двадцать четвертого апреля, — повторил я, вцепившись в руль, словно это было единственное, что удерживало меня от реальности.
Двадцать четвертого апреля.
Двадцать четвертого апреля у нас должен был родиться ребенок.
— День драфта, — пробормотал я, не мигая глядя в лобовое стекло на машины, припаркованные на стоянке у полевого дома.
— Что?
Я заставил себя сфокусировать взгляд на пассажирском сиденье.
— День драфта. Когда игроки колледжа отбираются командами НФЛ.
— О. — Фэй наморщила лоб. — Ты, эм… участвуешь в этом? В драфте?
— Нет. У меня еще есть год, чтобы играть за «Штат Сокровищ». На первом курсе я был краснорубашечником (прим. ред.: краснорубашечник — это задержка или приостановление участия спортсмена с целью продления срока его допуска. Как правило, спортивное право студента на участие в данном виде спорта составляет четыре сезона, что соответствует четырем годам академических занятий, обычно требуемым для получения степени бакалавра в американском колледже или университете. Однако в год красной рубашки студенты — спортсмены могут посещать занятия в колледже или университете, тренироваться со спортивной командой и «одеваться» для игры — но они могут участвовать только в ограниченном количестве игр. Используя этот механизм, у студента-спортсмена есть не более пяти академических лет, чтобы использовать четырехлетний срок допуска, становясь, таким образом, выпускником пятого курса).
Она моргнула.
— Хм?
Я забыл, что она не была знакома с миром футбола, как все остальные в моей жизни.
— Спортсмен может играть только четыре сезона в течение пятилетнего календарного периода. На первом курсе я сыграл всего несколько игр. Я тренировался с командой, но из-за того, что пропустил большую часть игр, мне не пришлось засчитывать это как полноценный сезон. Так что я могу отыграть еще один год в колледже.
Она кивнула.
— Затем, ты будешь участвовать в драфте?
— Может быть. — Таков был мой план. Я старался изо всех сил играть в «Штате Сокровищ», молиться, чтобы не получить травму, и, возможно, меня заберет какая-нибудь команда НФЛ. Даже если меня выберут в последнем раунде, мне будет все равно. Я просто хотел продолжать играть.
Вот только во время драфта следующего года у меня будет ребенок. Годовалый.
Как, черт возьми, это может сработать? Как все это может сработать?
Последние полтора часа у меня голова шла кругом. С тех самых пор, как мы с Фэй вошли в кабинет врача на прием.
Я изо всех сил старался слиться со стенами, пока Фэй отвечала на множество вопросов о здоровье и проходила все стандартные тесты. Если бы не жесткий стул возле смотрового стола, на который мне велели сесть, я бы, наверное, потерял сознание, когда доктор с помощью волшебной палочки прослушивала сердцебиение ребенка.
А потом она сбросила на нас эту дату, как бомбу.
Двадцать четвертое апреля.
Да, был только сентябрь, но не слишком ли скоро апрель? Он наступит в мгновение ока. Я не был готов стать отцом. Нам нужно было больше времени. Мне нужен был план получше.
Вот только, всякий раз, когда я пытался представить себе это новое будущее, я словно смотрел в черную дыру. Бездна.
— Двадцать четвертого апреля — останется две недели до выпуска. — Фэй сложила пальцы вместе, как будто считала дни в уме, чтобы быть уверенной.
Блять. Пока я переживал из-за драфта НФЛ в следующем году, Фэй не была уверена, сможет ли она доучиться последние две недели в выпускном классе. Для таких случаев должны же были быть исключения, верно? Фэй, конечно, была не первой беременной студенткой в «Штате Сокровищ».
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь, — сказал я ей.
Она оглянулась, как будто забыла, что я здесь, и сделала робкую попытку улыбнуться, прежде чем открыть дверцу и выскочить наружу.