— Клиент? — спросила Дасти.
— Да. Чизбургер Де Люкс с вафельным картофелем фри.
— А-а. — Она отложила ручку и выпрямилась. — Значит, твой парень вернулся.
— Он не мой парень.
— Хорошо, сладкая. — Уголок ее рта дернулся, прежде чем она повернулась и направилась к кухонному столу.
Раш не был моим парнем. Эта беременность не должна была привести к какому-то сказочному роману. Мы просто пытались понять друг друга. Выяснить, как выжить на орбите друг друга.
Съедать по одному чизбургеру с картошкой фри за раз.
Я вернулась в столовую, подошла к стойке с напитками, чтобы налить стакан воды со льдом, затем взяла набор столовых приборов с кетчупом и горчицей и отнесла все это в кабинку.
— Что происходит?
Глория уставилась на Раша, ее взгляд был острым, как меч, и казалось, что больше всего на свете она хотела оторвать ему голову от плеч.
Раш тоже уставился на мою сестру, но вид у него был… любопытный? Скучающий? Раздраженный? Я не знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что означает этот наклон его головы.
— Номер семь. — Глория, не отводя взгляда, подвинула свой рабочий лист через стол к краю, чтобы я могла его видеть. — Каков ответ?
Я поставила на стол поднос, столовые приборы и воду для Раша, затем взяла лист. Мне потребовалась минута, чтобы подсчитать в уме, но я сделала это.
— Б.
Смешок Раша был негромким, но, казалось, он наполнил комнату глубоким, чувственным звуком. Этот смешок не должен был быть привлекательным.
Дрожь пробежала по моим плечам. Дерьмо.
— Ух ты. — Глория выхватила страницу у меня из рук так быстро, что я чуть не порезалась. Она скривила губы и сердито посмотрела на Раша. — Кто ты?
— Парень, который хорош в математике. — Он наклонился вперед, поставив локти на стол, затем кивнул на ее рабочий лист. — Номер восемь. Давай начнем.
— Хорошо, — пробормотала она.
Затем они вместе поработали над номером восемь.
Никто не помогал Глории с домашним заданием. Никто, кроме меня.
Я была тем человеком, который просматривал ее пятничные папки в детском саду и хвалила ее рисунки. Я подписывала ее дневники за первый и второй класс. В четвертом классе я задавала ей вопросы по правописанию слов и помогала с научными проектами в пятом.
Чака, ее отца, просто не хватало рядом. Бабушка Глории была милой женщиной, но она всегда была далека от образования Глории. А наша мать, ну… школа была нашей обязанностью. Если мы добивались успеха, ей было все равно. Если мы терпели неудачу, она оплакивала своих «дочерей-идиоток».
Я еще не допускала, чтобы Глория потерпела неудачу.
Ни разу никто не вмешался, чтобы помочь мне, помочь ей.
До Раша.
— Мило. — Он ухмыльнулся, когда Глория выбрала правильный ответ для номера восемь и сразу же перешла к номеру девять.
Он станет хорошим отцом, не так ли? Может, я и испортила свою жизнь, но, по крайней мере, у моего ребенка будет хороший отец.
Раш поднял взгляд, и его брови сошлись на переносице.
— Ты в порядке?
Все, что я смогла сделать, это кивнуть.
Он будет хорошим отцом. А буду ли я хорошей матерью?
Я собиралась стать мамой. Не просто старшей сестрой, которой помогала бы во всем. Этот ребенок будет во всем полагался на меня. Я собиралась стать его матерью.
Когда же это перестанет меня удивлять? Когда же все встанет на свои места? У меня закружилась голова, и я оперлась рукой о стол, чтобы сохранить равновесие.
Рука Раша накрыла мою, его ладонь была теплой и твердой, когда он сжал ее своими мозолистыми пальцами.
— Я в порядке, — прошептала я, делая глубокий вдох, прежде чем высвободить свою руку из-под его. Я сразу же соскучилась по теплу его кожи.
— Я разберусь с этим, — сказал он, кивая на Глорию, которая что-то яростно строчила в своем листке, чтобы рассчитать следующий ответ. — Почему бы тебе не присесть?
В кабинку? Неа. Я была слишком взвинчена, а, учитывая мое эмоциональное состояние, «взвинченность» обычно означала слезы. Если я начну плакать, Глория начнет задавать вопросы, а я пока не была готова давать ответы.
— Я вернусь. — Я выскользнула из комнаты на дрожащих коленях.
Дасти была занята приготовлением бургера для Раша, поэтому не заметила, как я закрылась в туалете.
Я прислонилась к двери, закрыв глаза, и мое сердце перестало колотиться о грудину.
— Возьми себя в руки, Фэй.