— О, черт. — В этом был смысл. И теперь я чувствовал себя идиотом из-за того, что отказался от своего плана.
— В четвертой четверти я кое-что поняла, — сказала она. — Я — это не просто я. Я не просто еще один студент.
— Только не для меня.
Она еще мгновение смотрела на баллончик, затем протянула ее между нами.
— Я тоже выбираю тебя.
Мое сердце ушло в пятки. Навсегда. Оно проплыло мимо баллончика со спреем от медведей и попало ей в руки. Потому что оно больше не принадлежало мне.
Оно принадлежало Фэй.
Вот каково это — влюбиться, не так ли? Страдание и блаженство.
Она сделала шаг вперед, опустила руку, и баллончик выскользнул из ее пальцев. Он упал на ковер с приглушенным стуком. Затем она приподнялась на цыпочки и положила руку мне на грудь, расстегивая молнию на моей толстовке, чтобы притянуть меня ближе.
Она была недостаточно высока, чтобы дотянуться до моих губ, поэтому я наклонился, слегка отстраняясь. Каждый раз, когда она приближалась к поцелую, я отстранялся.
— Раш. — Она сильнее дернула меня за рубашку. — Прекрати играть.
— Кажется, это вполне уместно, если я помучаю тебя минутку. Ты несколько месяцев заставляла меня проходить через ад. — Я потянулся к резинке в ее волосах и снял ее, пока волосы не рассыпались по плечам. Затем я запустил пальцы в мягкие пряди, наклоняясь ближе, пока наши носы не соприкоснулись. — Ты хоть представляешь, как много я о тебе думаю?
— Больше, чем о футболе?
— Больше, чем о футболе.
— Хорошо. — Она улыбнулась. Это была такая яркая улыбка, что она осветила все ее лицо, как бело-золотые лучи восходящего солнца в Монтане.
На этот раз, когда она потянула меня, я не сопротивлялся. Я подождал, пока ее губы коснутся моих, и замер, пока она не начала целовать меня.
Это было сладко и легко. Зная Фэй, я мог предположить, что это была проверка, как долго я смогу продержаться.
Я зарычал.
Она хихикнула.
— Теперь я могу тебя поцеловать?
— Если хочешь.
Я прижался губами к ее губам, мои руки обвились вокруг ее спины, и я приподнял ее над полом.
Ее язык мгновенно переплелся с моим, и, черт возьми, она была вкусной. Как мед и мята. Из ее горла вырвался стон. Или, может быть, он вырвался из моего.
Мы прижались друг к другу, целуясь без стеснения. Ее руки обвились вокруг моих плеч, а пальцы зарылись в мои волосы. Она обвила одной ногой мое бедро, когда я пинком вышвырнул этот чертов спрей от медведей в коридор.
Он ударился о плинтус, отлетев рикошетом к лестнице.
Скатертью дорога.
Глава 26
Фэй
Поцелуй с Рашем был похож на катание на американских горках. Каждый раз, когда я чувствовала себя уверенно, он делал что-то, от чего у меня сводило живот. В тот момент, когда он переносил меня через порог и захлопывал дверь, у меня свело живот. Второй раз, когда мы боком упали на его кровать.
Мы врезались друг в друга, сплетаясь руками, ногами и языками. Как бы долго я его ни целовала, этого было недостаточно. Я облизывала каждый уголок его рта, пока он завладевал моим.
Моя кожа горела огнем. Пульсация в моем теле была мучительной. Я обхватила ногой его массивное бедро и прижалась к нему, отчаянно нуждаясь в некотором трении.
Месяцы, и месяцы, и месяцы этого отталкивания и притяжения Раша. То, что мы оказались здесь, было неизбежно, не так ли? Как бы сильно мы ни сопротивлялись — я сопротивлялась, — это было бесполезно. Огонь между нами было не погасить. Каждое прикосновение, каждое движение его рук, и я таяла.
Он прикусил мою нижнюю губу, прежде чем наклонить рот под другим углом. Медленное скольжение его языка заставило меня застонать. Затем я почувствовала трепет, от которого задрожало все мое тело.
Черт, этот мужчина умел целоваться. Если он продолжит в том же духе, я могу кончить от одного поцелуя.
Раш оторвался от губ и, откинувшись назад, посмотрел на меня потемневшими глазами. Его кадык дернулся, когда он сглотнул.
— Что? — мой голос был хриплым и отчаянным.
— Пути назад нет. Ты в моей постели. С этого момента и навсегда. Будь уверена.
Я была уверена в этом с того самого момента, как ушла с того футбольного матча. С тех пор, как вернулась домой и достала из шкафа баллончик со спреем от медведей.
Такие люди, как Холзи и ее друзья, всегда будут думать, что Раш лучше меня. Они всегда будут считать, что единственная причина, по которой мы вместе, — это ребенок.