— Да, верно.
— А то я засомневалась, — сказала облегченно. — Здесь вы выглядите старше.
— Другое освещение.
Она тоже выглядела старше. На пятьдесят с хвостиком. Свет в баре всегда льстит.
— Они говорят, вы художник, — в ее тоне было неодобрение.
— М-м, — сказал я, наблюдая, как участники заезда легким галопом направились к старту.
— Не слишком денежная работа, голубчик?
Не мог не улыбнуться. — Это зависит от того, какой художник. Пикассо не грустил.
— Не согласитесь написать для меня картину?
— Какого рода?
— Мое желание может показаться странным, так оно и есть, но сегодня утром я думала… Вышла бы обалденная картина — пожарище с торчащей трубой посередине, а кругом бесконечное море. Я даже думала пригласить местного фотографа, который снимает свадьбы… Ведь, когда все расчистят и перестроят, никто не поверит, как все было ужасно. Короче, картина для моего нового дома. Сколько попросите? Я не нуждаюсь в деньгах, но если это будут сотни… Тогда обращусь к фотографу.
— Что, если подъеду посмотреть на дом? Или что там осталось от него?
— Хорошо, голубчик. Это по-деловому. Но только надо сделать скорее.
— Когда?
— Мы сейчас находимся на полпути туда. Не могли бы подъехать вместе со мной?
Было решено, что повезет на своем ягуаре, поскольку у меня нет машины. Потом я без проблем смогу вернуться поездом от Уорсинга — не от Пламптона.
Согласился.
Вот так, сами того не понимая, люди делают серьезные шаги.
Руины были живописны, «картиногеничны», если есть такое слово. Мы ехали, почти нигде не останавливаясь. Всю дорогу она говорила о своем покойном муже Арчи, который очень о ней заботился. Она говорила:
— Я тоже заботилась, потому как медсестра. Частная, конечно. Сначала ухаживала за его первой женой, у бедняжки был рак. А потом осталась, чтобы присмотреть за ним, и он попросил, меня остаться насовсем. Да, миленький, осталась. Он был много старше меня. Прошло больше десяти лет после его смерти…
Она с любовью взглянула на опал.
— Когда он ушел, оставив состояние, я подумала, что будет очень жаль, если не получу от этого никакой радости. И стала продолжать ту же жизнь, что мы вели с ним вместе. Ходила на аукционные продажи в большие дома. Там можно отхватить такие прелестные вещицы! Иногда очень дешево. И, конечно, интересно знать, что они принадлежали кому-то очень известному, даже знаменитому. — Мейзи резко переключила скорость и лихо обошла невзрачный фургончик. — И вот теперь все сгорело. И, знаете, миленький, это просто сводит меня с ума.
— Вам пришлось пережить ужасное.
— Да, голубчик.
Ударила по тормозам. Машина рывком остановилась. Судя по роскоши небольших флигелей по обе стороны сгоревшего особняка, ей принадлежала отнюдь не трущоба. Но осталась — расползшаяся черная куча с выщербленными обломками наружных стен, отдаленно напоминавшими прежние формы. Да толстая кирпичная труба, как она и говорила, взметнувшаяся к небесам. В голове промелькнуло: только очаг смог устоять перед пламенем пожара.
— Вот и приехали, — сказала Мейзи. — Как вам это нравится?
— Очень горячий был пожар.
— Ну, конечно, миленький! Такая куча дерева! Большинство старых домов на побережье построены из дерева.
Не вылезая из ее светло-голубой машины, почувствовал запах гари.
— Когда это произошло?
— В воскресенье.
Какое-то время молча глядели на пожарище. Из-за трубы медленно вышел человек. Осторожно ступал, время от времени наклоняясь и что-то подбирая в золе.
Мейзи обладала большой устойчивостью, но чуть не свалилась с сиденья.
— Эй! — крикнула она, выпрыгивая из машины. — Что вы тут делаете?
Человек выпрямился, явно обескураженный. Ему было лет сорок, по-моему. Плащ, новая шляпа, лицо украшали спускавшиеся вниз усы.
Вежливо приподнял шляпу.
— Страховая компания, мадам.
— Я думала, вы подъедете в понедельник.
— Оказался в этом районе и решил, что лучше не откладывать. Вы согласны?
— Наверное, так, — сказала Мейзи. — Надеюсь, не будете водить меня за нос с выплатой страховки? Конечно, никто не вернет мне мои ценности. Я бы предпочла их любой сумме. У меня все равно денег много.
Его явно шокировала эта манера разговора.
— Да. Понимаю.
— Выяснили, отчего возник пожар? — требовательно спросила Мейзи.
— Нет, мадам.
— Хоть что-то выяснили?
— Нет, мадам.
— Когда я могу приступить к расчистке?
— Когда будет угодно, мадам.