— Пойдем, — сказал я ему, — ляжем спать.
Взяв за руку, помог подняться и повел вверх по лестнице. Он не упирался, послушно шел.
В спальне, которую занимали они с Региной, царил полный разгром, но комната, приготовленная для меня, где стояли две кровати, была нетронутой. Он повалился на постель, не раздеваясь, закрыл глаза руками и с невероятной болью задал вопрос, который задают все, кого постигло несчастье.
— Почему? Почему это случилось именно с нами?
Всю неделю провел с Дональдом. За это время получили ответы на многие вопросы, но не на этот.
Легче всего было ответить, почему Регина раньше времени вернулась домой. В последние недели в ее отношениях с подругой нарастало раздражение.
Оно вылилось в ссору, что и вынудило тут же уехать. Выехала где-то в половине третьего и, вероятно, отправилась прямым ходом домой, поскольку установлено, что к пяти была уже мертва, по крайней мере, часа два.
Эту информацию в полуофициальных выражениях инспектор сообщил Дональду днем в субботу. Тот вышел в осенний сад и заплакал.
Инспектор тихо прошел на кухню, остановился рядом со мной, глядя на Дональда, стоявшего среда яблонь с опущенной головой. Фамилия инспектора была Фрост[1], что как нельзя лучше соответствовало его хладнокровному характеру.
— Хотел бы узнать у вас об отношениях мистера и миссис Стюарт.
— Что именно хотели бы узнать?
— Они ладили?
— Разве сами не видите?
Ответил после небольшой паузы:
— Степень эмоциональности при выражении горя не всегда соответствует интенсивности любви.
— Всегда так разговариваете?
На его лице мелькнула тень улыбки.
— Я цитирую книгу по психологии.
— Ваша книга — чушь.
Опасная чушь. До конца их медового месяца было очень далеко.
— Это после трех-то лет?
— А почему бы и нет?
Он пожал плечами, не ответил. Я перестал смотреть на Дональда, отвернулся от-окна и сказал:
— Есть ли шансы вернуть что-нибудь из украденного?
— Очень небольшие. Когда речь идет об антиквариате, вещи сразу оказываются где-нибудь на полпути к Америке… В последние годы совершены сотни подобных ограблений. Мало что удалось вернуть.
— Воры-знатоки?
— Судя по отчетам тюремных библиотек, больше всего читают книги по антиквариату. Грызут науку голубчики…
— Хотите кофе? — предложил я.
Посмотрел на часы, поднял брови, но согласился. Пока возился с чашками, он сидел на табуретке — человек лет сорока в поношенном костюме, с редкими светлыми волосами.
— Вы женаты? — спросил он.
— Нет.
— Влюблены были в миссис Стюарт?
— Все варианты проверяете?
— Не спросишь — не узнаешь.
Я поставил на стол сахарницу, бутылку с молоком, чашки с кофе.
— Когда навещали их в последний раз?
— В марте. Еще до отъезда в Австралию.
— В Австралию?
— Да, ездили познакомиться с местным виноделием. Дональд задумал привезти оттуда большую партию вин. Они пробыли месяца три, не меньше. Почему не ограбили тогда?
Он уловил горечь в моих словах.
— Ирония судьбы. — Отважно приблизил губы к горячему кофе, потом раздумал и тихонько подул поверх чашки. — Что делали бы сегодня, будь все нормально?
— Мы всегда ходим на бега, когда я приезжаю.
— Они любили бега?
«Любили» — прошедшее время резануло слух. Да, многое уже ушло в прошлое.
— Мне кажется, они туда ходили из-за меня.
Он сделал осторожный глоток. — В каком смысле?
— Дело в том, что я рисую лошадей.
Через заднюю дверь вошел Дональд. Измученный, глаза покраснели.
— Представители прессы делают дырку в заборе, — безразлично произнес он.
Инспектор скрипнул зубами, встал, распахнул дверь в холл и громко крикнул:
— Репортеры хотят проникнуть в сад!
Издалека донеслось:
— Да, сэр, понял…
Фрост повернулся к Дональду:
— Никак не можем от них отделаться. Хотя этих людей тоже можно понять — давят редакторы…
Дорога перед домом Дональда была забита машинами. Когда кто-то выходил, из них вываливалась толпа репортеров, фотографов и просто любителей сенсаций. Они сидели в засаде, как стая голодных волков. Не было ни малейшего намека на уважение чувств Дональда.
— Газетчики слушают переговоры по радио на наших частотах, — грустно сказал Фрост. — Иногда прибывают на место происшествия раньше инспектора.