— Любят демонстрировать свои меха, — заметил Хадсон Тейлор, успевший принести стаканы с виски; он жестом пригласил меня к небольшому столику. — Слишком жаркая погода портит им все удовольствие.
— Часто бывает жарко?
— В Мельбурне двадцатиградусные перепады в течение часа, — сообщил с гордостью за здешнюю погоду. — Да, насчет вашей просьбы. — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек сложенный лист бумаги. — Пожалуйста. Попросил напечатать для Дональда.
Галерея называлась Художественный центр Ярра-ривер.
Ничего другого не ожидал.
— Человека, с которым мы вели переговоры, звали Айвор Вексфорд.
— Как он выглядел?
— Да уж точно и не помню. Дело было в апреле.
Я достал из кармана маленький блокнот.
— Узнаете, если нарисую?
Он взглянул с изумлением.
— Трудно сказать.
Мягким карандашом довольно похоже изобразил мистера Гриина, правда, без усов.
— Он?
На лице Хадсона отразилось сомнение. Пририсовал усы.
— Нет, не он, — уверенно сказал Хадсон.
— Хорошо. Пойдем дальше.
Перевернул страничку, опять принялся рисовать.
У Хадсона Тейлора был задумчивый вид, пока я старательно изображал «главного».
— Хм, пожалуй.
Сделал нижнюю губу более пухлой, добавил очки, галстук-бабочку.
— Это он. Во всяком случае, галстук-бабочку хорошо запомнил. Мало кто носит. Как вам удалось?
— Заскочил вчера в галерею.
— У вас настоящий талант, — заметил он, с интересом наблюдая за мной.
— Дело практики, только и всего.
Долгие годы воспринимал человеческое лицо как объект воспроизведения. Видел его в перспективе, в игре света и тени, в разных ракурсах. Уже сейчас мог бы по памяти нарисовать глаза Хадсона.
— Рисовать — ваше хобби?
— Это моя профессия. Как правило, рисую лошадей.
— Вот как!
Я кивнул, и мы немного поговорили о заработках художника.
— Если моя лошадь удачно выступит в соревнованиях, закажу вам картину. — Он улыбнулся, в уголках рта появились симпатичные морщинки. — Если не выиграет, пристрелю ее.
Он поднялся, жестом пригласив меня последовать за ним.
— Сейчас будет следующий заезд. Может, посмотрим вместе?
Снова вышли наружу. Здесь были лучшие места — над большим квадратным загоном, в котором прогуливали участников предстоящего заезда. Отметим, что первые ряды предназначались только для мужчин; две пары, шедшие впереди нас, разделились, как амебы. Мужчины пошли налево и вниз, женщины повернули направо и стали подниматься.
— Пожалуйста, сюда, — пригласил Хадсон.
— А что, наверх мужчин одних не пускают?
Он искоса взглянул на меня и усмехнулся.
— Наши обычаи кажутся вам странными, так ведь? Пойдемте наверх, если хотите.
Мы поднялись наверх и нашли два удобных места, оказавшись в дамском обществе.
По дороге Хадсон успел раскланяться со множеством людей, представляя меня своим английским другом. Здесь — в Австралии — знакомятся на ходу.
— Регина, бедняжка, терпеть не могла все эти штучки с дискриминацией женщин, — заметил он. — Но у этого обычая интересная история. — В прошлом веке австралийская администрация опиралась на английскую армию. Жены офицеров оставались в Англии. Господа обзаводились любовниками из низших слоев. Не желая появляться на людях со своими вульгарными красотками, придумали правило: женщин на офицерские трибуны не пускать. Это помогало отвертеться от приставаний своих подружек, мечтавших выйти в свет.
— Очень удобно, — засмеялся я.
— Куда легче установить традицию, — заметил Хадсон, — чем потом от нее избавиться.
— Дональд говорил, что сейчас в Австралии закладываются традиции виноделия.
Его печальные глаза засветились от удовольствия.
— О, он проявил большой интерес. Объездил все крупные винодельческие районы.
Лошадей, участвующих в третьем заезде, повели к старту. Первым шел гнедой жеребец с нелепыми белыми пятнами на голове.
— Уродливый, черт, — прокомментировал Хадсон. — Но он выиграет.
— Болеете за него?
Улыбнулся.
— Поставил, совсем немного, правда.
Начался заезд, и лошади помчались по дорожке.
У Хадсона, наблюдавшего за скачкой в бинокль, побелели костяшки пальцев. Интересно, подумал я, какой цифрой исчисляется это «немного». Гнедого оттеснили на четвертое место. Хадсон опустил бинокль, досмотрел заезд с непроницаемым выражением лица.