— Да, — сказал я. — Но… с вашей полицией дел никогда не имел. Не знаю, какие там порядки. Может, объяснить все в больнице, и пусть дело идет своим ходом, без шума?
— Да, конечно, — сказала Сара, — если можно не делать шума, когда людей сбрасывают с галереи.
— Первым делом они отняли у меня ключ от номера, — сказал я. — Проверьте, на месте ли мой бумажник.
Смотрели широко раскрытыми глазами. Не сразу сообразили, насколько все серьезно.
Утвердительно кивнув, добавил:
— И та картина.
Пришли двое полицейских. Выслушали, записали и удалились. Обещаний никаких не давали. Раньше в Алис-Спрингсе ничего подобного не случалось. Никто из местных на такое не способен. Но в городе постоянный поток туристов. Кто-то из них вполне мог оказаться грабителем.
К приходу Джика и Сары меня уже поместили в палату. Забрался в постель и почувствовал себя совсем худо. Знобило. Холод шел откуда-то изнутри. Это была защитная реакция организма на травму, иными словами — шок.
— Они действительно взяли картину, — сказал Джик, — и бумажник тоже.
— А галерея закрыта, — добавила Сара. — Девушка из магазина напротив видела, что Харли закрыл ее рано, правда, она не видела, когда тот уехал. Выезжает обычно с заднего двора, машина у него там.
— Полиция побывала в мотеле, — сказал Джик, — мы им объяснили, что пропала картина, но, по-моему, они не обратят на это внимания, если не рассказать всю историю…
— Надо подумать.
— Что теперь делать? — спросила Сара?
— Знаете… нет смысла здесь оставаться. Завтра возвращаемся в Мельбурн.
— Слава Богу, а то я думала, ты хочешь, чтобы мы пропустили Кубок.
Несмотря на прорву таблеток, ночь у меня была бессонная, тяжелая. Лежать было неудобно в любом положении. Послешоковое состояние вызвало лихорадочный жар. На теле оказалось, наверное, мест пятнадцать, где колотился пульс. Малейшее движение вызывало резкий протест, как у несмазанного мотора. Ничего удивительного, раз медики посоветовали остаться у них на ночь.
До рассвета перебирал в голове все счастливые случайности. Могло быть гораздо хуже.
Больше всего тревожила не кровожадность нападавших, а быстрота, с которой они нас разыскали. С того самого момента, как увидел разбитую голову Регины, было ясно — за всем этим стоит безжалостный ум. В действиях подчиненных всегда ощущаешь натуру шефа.
Не мог отвязаться от мысли, что решение сбросить с галереи вызвано именно жестокостью. Для убийства такой вариант слишком ненадежен. Падение с такой высоты могло и не привести к смертельному исходу — даже не будь там дерева. Те двое, насколько я помнил, не подошли, чтобы добить меня, пока — полуживой — лежал неподвижно.
Значит, всего лишь чудовищный способ убрать с дороги, чтобы беспрепятственно ограбить. Или целью было вывести из строя?
Может, и то и другое вместе.
Но как же они нас разыскали?
Какое-то время ломал над этим голову, но так и не нашел подходящего ответа. Скорее всего, Вексфорд или Гриин, позвонили по телефону из Мельбурна и велели Харли Ренбо быть начеку. Как они запаниковали при известии, что видел Маннингса и свежую копию Милле… Да еще прихватил образчик работы Ренбо… Нет, не смогли бы столь молниеносно переправить двух амбалов из Мельбурна в Алис-Спрингс.
Между покупкой картины и нападением прошло всего четыре часа. Какое-то время ушло на то, чтобы узнать, где мы остановились. Надо было еще улучить момент, когда пойду из бассейна наверх.
Все-таки вели слежку с самого ипподрома Флемингтон. Или нашли по спискам авиапассажиров. Но если так, то они предупредили бы Ренбо о нашем приезде. И он не стал бы ничего показывать.
Я бросил думать об этом. Не уверен, смогу ли узнать нападавших, если снова их встречу. Того, что был сзади, конечно, не смогу — даже не удалось взглянуть на него. Как бы там ни было, прекрасно справились со своей задачей: вывели из строя. Так бы и было, будь здравомыслящим человеком, думающим о своем здоровье.
Кажется, им просто нужно время, но зачем? Усилить охрану и замести следы? А если проверить, существует ли связь между картинами и грабежами? Пустое…
Расследование упрется в неприступную стену респектабельности. Когда узнают, что остался жив, все равно решат — на ближайшее время вырубился. Значит, действовать. Правильно.
Голову было убедить нетрудно. Но вот ниже шеи — совсем другая история.
Джик с Сарой появились только в 11 часов.
— Боже мой, — сказала она. — Ты выглядишь хуже, чем вчера.
— Как ты добра.
— Мы, наверное, никогда не доберемся до Мельбурна. Прощай, Кубок.