— Ладно, что дальше делать?
Из того же материала соорудили новую повязку. Она хорошо поддерживала локоть, но не стягивала руку. Легко мог вынуть ладони, если надо, и всю руку. Когда закончили, осталась небольшая кучка бинтов, зажимов.
— Ну и прекрасно, — сказал я.
Встретились в холле в половине одиннадцатого. И оказались в гудящей массе возбужденно переговаривавшихся между собой будущих победителей, начинавших день с праздничных тостов. Отель раскошелился в честь праздничка на шампанское. У Джика загорелись глаза — не собирался упустить такую возможность.
Поднял свой бокал:
— Выпьем за Искусство. Упокой, Господи, его душу.
— Жизнь коротка, искусство вечно, — сказал я.
— Мне это не нравится, — бросив на меня грустный взгляд, сказала Сара.
— Это была любимая поговорка Альфреда Маннингса. И не волнуйся, любовь моя, он дожил до восьмидесяти с хвостиком.
— Будем надеяться, что и ты доживешь.
Мы выпили. На ней было платье песочного цвета с золотыми пуговицами. Аккуратное, хорошего покроя, но чересчур строгое. Она выглядела, как солдат, собравшийся на передовую.
— Не забудь, — сказал я. — Если увидишь Вексфорда или Гриина, сделай так, чтобы они тебя увидели.
— Дай мне еще раз посмотреть на их лица, — сказала она.
Вынул из кармана небольшой блокнот — дал посмотреть. Вчера за ужином она то и дело его рассматривала.
— Можно, возьму блокнот с собой? — И она положила его в сумочку.
— Надо отдать должное Тодду, он умеет улавливать сходство. У него нет воображения. Способен писать только то, что видит. — Тон, как всегда, был пренебрежительный.
Сара сказала:
— Не обращай внимания на все эти гадости.
— Да, прекрасно знаю, что он думает на самом деле.
— Чтобы тебе стало легче жить, — сказал Джик жене, — знай, что он был звездой на курсе. В Художественной школе ничего не понимали в искусстве.
— Ну и чудаки вы оба.
Допили шампанское, поставили бокалы.
— Поставь мне на победителя, — сказал я Саре, целуя ее в щеку.
— Думаешь, опять повезет?
— Поставь на одиннадцатый номер.
У нее тревожно потемнели глаза. Бородка Джика торчала под характерным углом. Так бывало, когда он готовился к шторму.
— Ну отправляйтесь, — сказал я, стараясь их подбодрить. — Пока.
Смотрел, как они вышли. Ужасно хотелось, чтобы мы, как и все нормальные люди, просто провели день на ипподроме. С удовольствием отказался бы от того, что нам предстояло. Интересно, а другие так же сомневаются в себе? Самое трудное — начать. И все — пути назад больше нет. Но до этого момента еще есть время повернуть назад. Искушение отказаться деморализует.
Вздохнув, отправился к обменной кассе при отеле. Поменял немного туристических чеков на наличные. В своей щедрости Мейзи была дальновидна.
Еще четыре часа ожидания. Провел их в своей комнате и, чтобы успокоиться, стал рисовать: вид из окна. Тучи черной паутиной распластались по небу, Особенно в стороне ипподрома Флемингтон. Надеялся, что во время скачек дождя не будет.
Потом вышел из «Хилтона» и неторопливым шагом отправился в сторону Свенстон-стрит — торгового центра. Магазины, конечно же, закрыты. День соревнований на Кубок Мельбурна — национальный праздник. На это время жизнь замирала.
Вынул из-под повязки левую руку, осторожно продел ее в рукава рубашки и пиджака. Мужчина с пиджаком на одном плече слишком бросается в глаза. Легко запомнить. Обнаружил: если сунуть большой палец под ремень, получается неплохая поддержка.
Свенстон-стрит нельзя узнать. Обычно на ней жизнь била ключом. Правда, и сейчас здесь были люди, летевшие сломя голову — именно так обычно передвигаются в Мельбурне, — но их десятки, а не тысячи, как всегда. Трамваи — полупустые. Неслись машины, водители, не думая об опасности, вертели ручки приемников. До соревнований, ежегодно останавливавших жизнь Австралии, оставалось пятнадцать минут.
Джик прибыл точно в назначенное время. Его серая машина плавно завернула за угол, где я стоял.
Притормозил напротив галереи Ярра-ривер, вышел из машины, открыл багажник и натянул на себя коричневый халат. Похожий на те, что носят продавцы.
Я направился к нему. Он вынул портативный приемник, включил его и поставил на крышу машины. Послышался фальшивый голос комментатора.
— Привет, — деловито сказал Джик. — Все в порядке?
Кивнул и подошел к дверям галереи. Подергал дверь. Заперта. Джик опять нырнул в багажник — там были результаты его второй экспедиции по магазинам Алис-Спрингса.
— Перчатки, — сказал он.