Вместе с улыбкой на его лице появилось понимание.
— Буду их ждать, — сказал он.
14
Джик отвез нас из Окленда в Веллингтон — восемь часов в машине.
На ночь остановились в мотеле в городке Гамильтон, к югу от Окленда. Утром снова тронулись в путь. Никто за нами не гнался, не останавливал, не выслеживал. Я был почти уверен — не засекли.
Впрочем, Вексфорд уже должен знать, что список зарубежных покупателей — в моих руках, а в нем, как ему известно, было несколько новозеландских адресов. Он не мог угадать, какой из них я выберу для посещения, но мог и должен был догадаться: любой адрес, в номере которого первой буквой стоит В, приведет прямиком в Веллингтонскую галерею.
Значит, там будет наготове.
— У тебя что-то чересчур мрачный вид, Тодд, — сказала Сара.
— Извини.
— О чем ты думаешь?
— Когда остановимся пообедать?
Она засмеялась.
— Мы только что позавтракали.
Миновали поворот на Роторуа, проехали дальше, мимо горячих источников.
— Ну, кто желает горячих грязей? — спросил Джик.
Где-то здесь, объяснила нам Сара, была электростанция, использующая выбросы пара из-под земли. Это мерзейшие черные кратеры, воняющие серой. Местами земная кора была такой тонкой, что явственно чувствовалась вибрация: звук под ногами глухой. Сару, когда она была маленькой, возили куда-то в эти края. В местечко под названием Вайотапу, после чего у нее были кошмары…
— Фу, — сказал Джик. — У них тут землетрясения бывают раз в две недели. По пятницам.
Солнце светило весело, кругом была зелень, но таких листьев я никогда раньше не видел. Нестерпимо яркие пятна — и тут же глубокие таинственные тени: ущелья и скалы, и уходящие в небо стволы деревьев, и колыхание травы, высокой, по плечи, похожей на перья. Чужая страна, дикая и прекрасная.
— Посмотри-ка на этот чиароскуро, — сказал Джик, когда мы проносились мимо особенно живописной долины.
— Что такое чиароскуро? — спросила Сара.
— Светотень, — ответил Джик. — Контраст и равновесие. Технический термин. Весь мир — чиароскуро, и все женщины и мужчины — только пятнышки света и тени.
— Всякая жизнь — свет и тень, — сказал я.
— И всякая душа.
— А враг — серый.
— А серый цвет получается, если смешать вместе красный, белый и синий.
— Серые листья, серые смерти — все превращается в одинаковое серое ничто.
— Уж вас-то двоих никто и никогда не назовет серыми, — вздохнула Сара.
— Серый! Грей! — осенило меня вдруг. Ну, конечно, черт побери!
— О чем ты? — спросил Джик.
— Грей — это фамилия человека, который снял художественную галерею в пригороде Сиднея. И фамилия человека, продавшего Апдайку его так называемого «Херринга», — тоже Грей.
— О, Господи! — Сара вздохнула, и вместе с этим вздохом улетучилось наше радужное настроение.
Краски дня померкли.
Как же их много! Вексфорд и Гриин. Малый. Женщина. Харли Ренбо. Два мерзавца в Алис-Спрингсе, одного из них я знаю в лицо, а второго (того, что был за моей спиной) — нет. Может быть, тот, которого не знаю, — Бровастый. А может, и нет. Если нет, тогда еще и Бровастый. А теперь вот Грей.
Не меньше девяти. Может, десять. Как же разобраться со всей этой бандой, да так, чтобы они меня не раздавили? Или, что еще хуже, — не раздавили Сару или Джика?
Интересно, кто же совершал ограбления? Что, посылали парочку-троечку амбалов за границу? Или нанимали по контракту местных? Если посылали своих, так и Регину убил один из них? Может, я уже с ним встречался?
Все раздумья были впустую. Только добавил еще виток к этой закрученной спирали.
Так поджидает он меня в Веллингтоне или нет?
Добрались до столицы к полудню. Остановились в гостинице «Таунхаус» — из ее окон открывался великолепный вид на гавань. И тут я подумал, что среди больших городов нет другого такого, как старый, туманный, болотистый Лондон, но это совсем другая история. В новом и ухоженном Веллингтоне кипела своя жизнь. И своих достоинств у него вполне хватало.
Поискал в телефонном справочнике художественную галерею Руапегу — не нашел. Спросил у дежурной в гостинице, как туда добраться — не знает.
Купил местную карту автомобильных дорог. Сказали, что она пригодится. Ведь гора Руапегу — потухший вулкан, в кратере которого озеро с теплой водой. Если бы ехали из Окленда, то проехали бы мимо него. Поблагодарил. Пошел наверх, показал карту Джику и Саре.
— Можно было бы найти эту галерею, — сказал Джик. Только что мы там будем делать, когда приедем?
— Корчить им рожи через стекло.
— Вы чокнутые, у вас ума хватит, — испугалась Сара.
— Давай поедем, посмотрим, — предложил я. — Ведь они не увидят нас в машине, если просто проедем мимо.
— Но вообще-то, — неосторожно сказал он, — мы же хотим, чтобы они знали о нашем приезде.
— Почему? — удивилась Сара.
— О, Господи!
— Ну почему?
— Спроси у Тодда — его идея.
— Ну ты и чудила, — сказал я.
— Почему, Тодд?
— Мне нужно, чтобы свою энергию они потратили на наши поиски, а не на то, чтобы уничтожить все улики в Мельбурне. Пусть ими займется полиция. Мы же не можем их арестовать, правда? А если полиция зашевелится, когда уже ничего не найдешь…
Она кивнула.
— Значит, это имел в виду, когда говорил, что хочешь передать полиции всю… «хреновину в действий?» Только не сказал, что хочешь их заставить нас преследовать.
— У Тодда список и картины, которые мы увели. Они захотят все отобрать. Ему нужно, чтобы эти гады сосредоточились здесь. Если решат, что смогут заполучить свое добро и заткнуть нам глотки…
— Джик, — прервал его я, — ты увлекся.
Сара смотрела то на него, то на меня. Тревога на ее лице уступала место какому-то безнадежному спокойствию.
— Если решат, что смогут вернуть все назад и заткнуть нам глотки, — продолжила она, — будут активно искать, чтобы убить. А вы собираетесь всячески в этом потворствовать. Да?
— Нет, — сказал я. — Хотя, впрочем, да.
— Они все равно будут нас искать, — уточнил Джик.
— Ну, да, а мы покричим им «ку-ку», так?
— Хм, — сказал я. — По-моему, они уже это знают.
— Господи, дай мне силы. Ладно. Я теперь понимаю, что вы делаете и почему ничего мне не говорите. Это, конечно, свинство. Признаю, вам чертовски везет, гораздо больше, чем я думала. Ведь мы пока целы и относительно невредимы. Ладно, пусть они точно знают, что мы здесь. Только одно непременное условие: мы будем сидеть тихо до тех пор, пока не предупредите полицию в Мельбурне.
Поцеловал ее в щеку.
— Заметано.
— Как мы это сделаем?
Я улыбнулся:
— Воспользуемся телефоном.
Кончилось тем, что Сара сама же и позвонила. Ее австралийский голос трудней запомнить, чем мой или Джика — очень чувствуется английский акцент.
— Это художественная галерея Руапегу? Да? Может быть, смогли бы мне помочь? Хотела бы поговорить с кем-нибудь из администрации. Да, понимаю, но это важно. Да, подожду. — Она закатила глаза и прикрыла трубку рукой. — Наверно, секретарша. Новозеландка какая-то.
— Ты молодец, — сказал я.
— Да? Алло? Вы не могли бы назвать мне ваше имя? — У нее вдруг широко раскрылись глаза. — Вексфорд. Э… Мистер Вексфорд, меня только что посетили три весьма странных человека, они хотели посмотреть картину, которую у вас купила некоторое время назад. Очень необычные люди. Сказали, что вы их ко мне послали. Я не поверила. Подумала — может, лучше проверить у вас. Вы посылали посмотреть мою картину?
Из трубки раздавалось громкое возбужденное клокотание.
— Описать их? Молодой светловолосый человек с бородкой. Второй — с пораненной рукой. И лохматая девица неряшливого вида. Я их выставила. Что-то мне в них не понравилось.
Она сделала гримасу, слушала клокочущий голос.
— Конечно, никакой информации они от меня не получили. Я же говорю, что-то в них не понравилось. Где живу? Да здесь, в Веллингтоне. Хорошо, спасибо вам большое, мистер Вексфорд, очень довольна, что вам позвонила.