Приподняв тяжелые сумки, Патрик перебросил их через плечо. Пока они с Наи выходили, Кеплер стоял возле Николь, не выпуская ее старческой руки. И только когда дверь за ними закрылась, Николь дала волю слезам. «Прощай, Патрик, — подумала она с болью в сердце. — Прощайте, Женевьева, Симона и Кэти. Прощай, Ричард».
7
Сны приходили один за другим, иногда без перерыва. Генри осмеивал ее темную кожу, а затем сверхнастырный коллега из Медицинского института остановил ее руку, не дав совершить скверную ошибку во время простейшей тонзиллэктомии.[131] Потом Николь гуляла по песчаному пляжу, а над головой трудились черные облака. Молчаливая фигура в капюшоне маячила вдали. «Это смерть», — сказала себе Николь во сне. Но это была всего лишь жестокая шутка. Когда она достигла роковой фигуры и прикоснулась к ее вытянутой руке, Макс Паккетт сбросил капюшон и расхохотался.
Она ползла на голых коленях по подземной темной цементной трубе. Колени уже начинали кровоточить. «Я впереди», — говорил голос Кэти. «Где ты?» — спросила Николь в тревоге. «Я по-за-ди тебя, ма-ма», — отвечал Бенджи. «По трубе потекла вода. Я не могу отыскать их. Я не могу помочь им».
Николь едва выплыла. Течение сделалось сильным. Но оно вынесло ее наружу — в лесной ручей. Одежда Николь зацепилась за ветки куста, свисавшего над водой. Она встала; отряхнулась и направилась по тропе.
Стояла ночь. Николь слышала пересвист редких птиц и видела над головой свет Луны, пробивающийся между стволами. Тропа виляла в обе стороны. Она пришла к перекрестку. «Куда же идти теперь?» — спросила себя Николь во сне. «Пойдем со мной», — сказала Женевьева, выходя из леса и прикасаясь к ее руке.
«Что ты делаешь здесь?» — удивилась Николь. Женевьева рассмеялась: «Я могу спросить тебя то же самое».
Юная Кэти шла к ним по тропе. «Здравствуй, мама, — сказала она, взяв Николь за другую руку. Ничего, если я пройдусь с тобой?» — «Конечно», — отвечала Николь.
Лес вокруг них сгустился. Николь услышала за собой шаги и обернулась. Патрик и Симона ответили ей улыбками. «Мы уже почти пришли», — сказала Симона. «Но куда мы идем?» — спросила Николь. «Вы должны знать это, миссис Уэйкфилд, — отозвалась Мария. — Вы ведь и собрали нас». Девушка теперь шла возле Патрика и Симоны.
Николь вместе с пятью молодыми людьми вышла на небольшую поляну. Посреди нее горел костер. Обойдя огонь сбоку, к ним подошел Омэ и поздоровался. А когда они кружком сошлись возле костра, колдун запрокинул назад голову и начал распевать на сенуфо. На глазах Николь плоть начала стекать с лица Омэ, обнажая пугающий череп. Заклинание продолжалось. «Нет, нет! — воскликнула Николь. — Нет, нет!»
— Ма-ма, — проговорил Бенджи. — Ма-ма, проснись… У те-бя кош-мар.
Николь открыла глаза. На другой стороне комнаты горел свет.
— Сколько времени, Бенджи? — спросила она.
— Уже поздно, ма-ма, — ответил он ей с улбыкой. — Кеплер отправился зав-тракать с остальными… Мы хо-тели, чтобы ты поспала.
— Спасибо, Бенджи, — Николь чуть пошевелилась на коврике. Ощутив боль в правом бедре, она оглядела комнату и вспомнила, что Патрика и Наи больше нет. «Я их никогда не увижу», — мгновенно подумала Николь, пытаясь противиться приливу скорби.
— Быть может, ты хо-чешь принять душ? — спросил Бенджи. — Я могу помочь тебе раз-деться и от-нести тебя в кабинку.
Николь поглядела на своего лысеющего сына. «Я напрасно тревожилась за тебя. Ты прекрасно обойдешься и без меня».
— Ну что ж, спасибо, Бенджи, — сказала она. — Превосходная идея.
— Я буду осто-рожен, — произнес он, расстегивая халат матери. — Только скажи, если я сделаю тебе больно.
Когда Николь разделась, Бенджи взял ее на руки и направился к душу. Но, сделав пару шагов, остановился.
— Что случилось, Бенджи? — спросила Николь.
Бенджи застенчиво улыбнулся.
— Каже-тся, я не все про-думал, ма-ма. Надо было спер-ва от-регу-ли-ровать воду.
Он повернулся, опустил Николь на коврик и вошел в душевую. Николь услышала, как побежала вода.
— Тебе не очень горя-чую, а? — крикнул он.
— Да, — ответила Николь.
Бенджи вернулся и снова взял ее на руки.
— Я положил на пол два поло-тенца, чтобы тебе было помягче и не так холодно.
— Спасибо тебе, сын, — сказала Николь.
Пока Николь, сидя на полотенцах на полу душевой, ощущала, как вода освежает ее тело, Бенджи разговаривал с ней. Когда она попросила, он принес ей мыло и шампунь. Наконец, Николь закончила мыться, и Бенджи помог матери вытереться и одеться. А потом отнес ее в коляску.