— Хватит, — вмешался Ричард Уэйкфилд, в голосе его слышалась угроза. — Можно вести себя повежливей? — Через несколько секунд он добавил тоном ниже. — Кстати, Уилсон, — проговорил Уэйкфилд. — Если я не ошибаюсь, вы поклонник автогонок. Не хотите поводить этот багги?
Предложение оказалось как нельзя более уместным. И несколько минут спустя Реджи Уилсон, сидя в водительском кресле рядом с Уэйкфилдом, с хохотом гнал вездеход по дуге. Космонавты де Жарден и Такагиси только подпрыгивали на заднем сиденьи.
Николь внимательно следила за Уилсоном. „Опять с ним что-то не так, — размышляла она. — Третий раз за последние два дня“. Николь пыталась вспомнить, когда же она в последний раз обследовала Уилсона. „Ни разу после смерти Борзова. Кадетов я осмотрела дважды… черт, — сказала она себе. — Размышления о Борзове заставили меня потерять осторожность“. И решила сразу же обследовать всех в лагере „Бета“.
— Кстати, мой добрый профессор, — проговорил Ричард Уэйкфилд после того, как, оставив пируэты, Уилсон по прямой погнал к лагерю. — У меня есть вопрос к вам, — он обернулся к японскому ученому. — Ну и как вы нашли наш „странный звук“ в архивах первой встречи? Или доктор Браун убедил вас, что с нами произошла коллективная галлюцинация?
Такагиси покачал головой.
— Я ведь сразу сказал, что это новый звук, — он поглядел вдаль за загадочные механические поля Центральной равнины. — Это другой Рама. Я это знаю. Квадратики на юге выложены совершенно иначе, они не доходят до берега Цилиндрического моря. И свет включился до того, как растаяло море. Выключался от тоже иначе — сразу, не тускнея, как о том свидетельствовали исследователи первого Рамы. Крабовидные биоты бродят стаями, а не поодиночке. — Он умолк, все еще глядя через поля. — Доктор Браун уверяет, что все эти различия тривиальны, но, по-моему, в них есть смысл. Возможно, — негромко проговорил Такагиси, — доктор Браун ошибается.
— А мне кажется, что он законченный сукин сын, — с горечью отозвался Уилсон, задавая предельную скорость. — Ну вот и лагерь „Бета“.
28. ЭКСТРАПОЛЯЦИЯ
Николь уже разделалась со своей порцией прессованной утки, восстановленной брокколи и картофельного пюре. Остальные космонавты все еще ели, и за длинным столом на время установилось спокойствие. На мониторе в уголке у входа отслеживалось положение крабов с помощью пятнышка, которое минут десять двигалось в одну сторону, потом поворачивало обратно.
— И что будет, когда они закончат этот участок? — поинтересовался Ричард Уэйкфилд. Он разглядывал компьютерную карту, приколотую к временной доске объявлений.
— Прошлый раз по одной из тропок между клетками они добрались до ямы, — отозвалась Франческа с другого края стола, — и высыпали в нее весь мусор. На этой новой территории они ничего не нашли, так что можно только гадать, чем все закончится на этот раз.
— Ну каково будет общее мнение? Наши биоты, конечно, местные мусорщики?
— Весьма похоже на то, — проговорил Дэвид Браун. — Одиночный краб, встреченный Джимми Пэком внутри первого Рамы, также показался ему мусорщиком.
— Мы льстим самим себе, — вмешался Сигеру Такагиси. Он дожевал последний кусок и проглотил. — Прежде сам доктор Браун утверждал, что нам, людям, не понять смысл происходящего на Раме. Наш разговор напоминает мне старинную индийскую поговорку о слепцах, ощупывавших слона. Ощупав по небольшому участку шкуры, все описывали его по-разному и ни один не был прав.
— Значит, вы считаете, что наши крабы работают не на местную санэпидемстанцию? — поинтересовался Янош Табори.
— Я не говорил этого, — возразил Такагиси. — Просто я предположил, что мы проявим самонадеянность, если так быстро решим, что уборка мусора является единственным делом этих шести существ. У нас явно не хватает данных.
— Иногда необходимо прибегать к экстраполяции, — раздражительным тоном отозвался доктор Браун, — даже дерзать, используя минимальный объем данных. Вы сами знаете, что наша новорожденная наука о Раме основывается скорее на сходстве, чем на уверенности.
— Прежде чем все мы увлечемся эзотерической [42] дискуссией о науке и ее методологии, — ухмыльнувшись, вмешался Янош, — хочу всем предложить поиграть. — Он поднялся. — Правда, первоначально идея принадлежала Ричарду, однако, как сделать из нее игру, придумал я сам. Дело в свете.
Янош быстро отпил воды из чашки.
— С момента нашего прибытия в Рамландию, — проговорил он официальным тоном, — произошло три изменения освещенности.