Начиная с 1956 года мы с Муруганаром стали довольно близки. Я закончил образование и прожил два года в ашраме. Я наблюдал за Муруганаром, Дэвараджа Мудальяром, Мунгала Венкатарамией и несколькими другими старыми преданными вроде помощника секретаря Нараяны Айера. Меня подкупала их простая жизнь. Когда я вернулся в 1960 году, это помогло мне посвятить себя этим старым преданным. Я мог начать видеть глубину их понимания. Муруганар был всё таким же нищим, хотя и не ходил в город просить еду. Он приходил перед обедом в ашрам, становился у входа на кухню, растягивал полы своей верхней одежды, и повара клали в неё немного еды. Я наблюдал за его движениями — такими тихими и красивыми! В один из таких случаев у меня был с собой маленький фотоаппарат. "Свами!" позвал я. Как только он повернулся и посмотрел на меня, я сделал снимок (его можно увидеть в начале этой главы). Муруганар благословил меня, хотя потом сделал выговор: "Больше так не делай." Вишваната Свами сказал мне: "Нагоняй от великих мудрецов воздействует гораздо более мощно, чем их благословения."
Когда Муруганар приходил на самадхи Бхагавана, это было возвышенное зрелище. Казалось, он шёл, но не было идущего, поклоняющийся исчезал в поклонении! Однажды я спросил его: "Муруганар Свами! О чём вы думаете, когда приходите и простираетесь здесь?" "Есть только Бхагаван, больше ничего нет", ответил он. Для него был только Бхагаван, ни Муруганара, ни Раманашрама, ни даже поклонения. Бхагаван был всем, всего остального не было!
Какое-то время Муруганар жил в Мадрасе (ныне Ченнай). Однажды один почитатель спросил его, как так вышло, что такой выдающийся преданный Бхагавана не живёт постоянно в ашраме. Он сказал: "Смотрите, там где я, там Раманашрам."
В то время я не знал о двух важнейших работах Муруганара — Рамана Саннидхи Мурай и Гуру Вачака Ковай — отредактированных и одобренных Бхагаваном. Я привёл Муруганара в ашрам и ухаживал за ним с несколькими своими друзьями. Моя сестра иногда пела его песни, и он часто просил её спеть что-нибудь из Рамана Саннидхи Мурай, слушая которую он часто плакал. На вопрос о причине этих слёз он отвечал: "Однажды я был в присутствии Бхагавана, и он пристально смотрел на одну маленькую девочку. Я спросил его: 'Кто это дитя, которое получает столько вашей милости и благословения?' Бхагаван ответил: 'Разве вы не знаете? Идху намма Лакшми — Это наша Лакшми'". Муруганар опять залился слезами и сказал, что когда Бхагаван использовал слово 'наша', это означало совместное духовное переживание.
Я попросил его рассказать мне ещё о Рамана Саннидхи Мурай. "Когда она была издана частным порядком, правление отказалось продавать её в ашраме. Имело место множество случаев протеста — хорошо, что ты об этом не знаешь," вспоминал он. "Но я хочу тебе рассказать вот что. Однажды, простираясь перед Бхагаваном, я был очень этим расстроен. Когда я поднялся, Бхагаван сказал: 'Не беспокойтесь, мы опубликуем её сами'". Я побежал в офис за экземпляром Рамана Саннидхи Мурай, но не смог его найти. В библиотеке его тоже не было. Я связался с некоторыми преданными из Ченная, нашёл экземпляр Рамана Саннидхи Мурай и издал книгу. Когда я подарил экземпляр Муруганару, его глаза увлажнились, и он благодарно сказал: "Гляди-ка, Бхагаван исполнил своё обещание." Это случилось за несколько недель до его кончины. Затем он рассказал мне о Гуру Вачака Ковай — книге, в которой содержались высказывания гуру, и которая была отредактирована и названа самим Бхагаваном. С великим энтузиазмом мы также издали Гуру Вачака Ковай как престижную публикацию ашрама. Моё сердце сияло от радости, что заверение Бхагавана "Мы опубликуем её сами", было, таким образом, успешно осуществлено!
Когда Муруганар умирал, доктора сказали, что он в коме. Доктор Хуго Мейер сообщил: "Его дыхание может остановиться в любой момент. Приходите скорее." Было три часа утра. Я стоял близко к Муруганару. Хуго и другие доктора сказали мне: "Он в коме. Он не сможет вам ответить." "Нет, я буду петь Аруначала Акшараманамалай", сказал я твёрдо. Несмотря на их повторные возражения, я наклонился поближе и прошептал ему на ухо: "Свами, я хочу спеть Акшараманамалай." Его тело осталось неподвижным, но брови слегка приподнялись. Хуго и другие доктора были тому свидетелями. Быть может, они тоже были правы. Тело было в коме, но Сердце — в своём состоянии духовного экстаза — ответило из сострадания, заставив брови двигаться. Мы все долго пели Акшараманамалай. В состоянии духовного экстаза Муруганар воссоединился с Аруначалой. Мы вынесли его тело и положили в самадхи, достойное Мудреца или Святого. Его гробница расположена между Аруначалой и Старым Холлом Бхагавана. В день его смерти проводится пуджа; преданные поют Акшараманамалай и избранные стихи из Рамана Саннидхи Мурай.