Заметьте белочку на бедре Бхагавана
Истомившись по своему гуру, он вернулся назад в Раманашрам. Здесь он начал записывать беседы и диалоги между Бхагаваном и его преданными. Так как в то время записи в холле были запрещены, он запоминал то, о чём сегодня говорилось, потом шёл к себе и записывал всё в тетрадь. Эта тетрадь позже была опубликована как Гуру Рамана. Он был единственным, кто вёл дневник в течении последних двух лет болезни Бхагавана. Будучи гомеопатом, он мог сделать точные записи о различных применяющихся лекарствах и проделанных операциях. Между тем он начал ощущать моменты блаженства, которые, как говорил Бхагаван, были самой природой Я. Коэну потребовалось много времени, но так как он был интеллектуалом, у него всё ещё были сомнения. Он прочёл в писаниях, что окончательная реализация случается внезапно и мгновенно. Он пошёл к Бхагавану и спросил: "Бхагаван, в писаниях говорится, что окончательная реализация случается внезапно и мгновенно." Бхагаван улыбнулся ему и ответил: "Да! Но нельзя забывать, что перед этим должен быть рост, процесс долгий, как созревание плода на дереве."
12 апреля 1950 года, за два дня до Маханирваны Бхагавана, он записал: "Похоже, будто мы накануне конца света. На пороге дня, который обрекает нас лишиться всего, ради чего мы жили — нашего убежища, нашей любви, нашей надежды, великого сокровища, драгоценной жизни нашего великого мастера. Махарши всё ещё в сознании и иногда говорит. Но до последнего дня он ничего не просит, не выражает мнения, что должно быть сделано с ним, а что нет, не жалуется на боль, кроме случаев, когда его поднимают или дотрагиваются до больных мест. Тогда, и только тогда, словно передавая какую-то информацию, он замечает: 'Это не то место, где не больно дотрагиваться.' И служащий начинает обращаться с ним осторожнее — особенно сегодня, когда боль так сильна."
После Маханирваны Бхагавана было много споров и враждебных чувств по отношению к правлению ашрама. Большинство старых преданных ушли. С 1950 по 1951 год ситуация в ашраме была такой плачевной, что не было завтрака, чая или кофе, только обед и ужин. Вскоре сравадикари, Ниранджанананда Свами, также покинул тело. Мой отец стал следующим президентом. Он не знал английского. Коэн помогал моему отцу, писал множество писем и показаний, необходимых для защиты в суде. Он очень помог ашраму снова встать на ноги. Когда всё почти наладилось, Коэн, по-настоящему отрёкшись от мирских дел, ушёл жить в свой маленький домик вместе с миссис Талеяркхан, ещё одной преданной. У него также был небольшой участок земли по соседству с землёй моего отца. Он завещал его моему отцу безо всяких условий. Не желая быть обузой в ашраме, он поселился в Веллоре. Когда я спросил его, почему он покинул Аруначалу и поселился в Веллоре, он ответил: "Моя астма стала хуже. Погода в Веллоре, хотя и всего в пятидесяти милях отсюда, более благоприятна."
Когда его книга Гуру Рамана была готова, так как Раманашрам не мог её опубликовать из-за недостатка средств, он опубликовал её сам в 1952 году. Желая издать её в ашраме, я поехал в Веллор с просьбой о предоставлении прав на публикацию. Он дал согласие. Когда в 1962 году вышло второе издание Гуру Раманы, по неизвестной причине я послал один экземпляр старшей сестре Дораба, которая была такой же верной преданной Бхагавана. В тот момент у неё были серьёзные проблемы в семье. Она жила в маленькой комнате с портретом Бхагавана, которому она поклонялась. Её родственники были против и хотели выбросить портрет. Она сказала им: "Вы можете сделать со мной всё что угодно. Только дайте мне полчаса помолиться Бхагавану." Когда ей было отказано даже в этом, она закрылась у себя в комнате и решила призвать Бхагавана к ответу. Она молилась: "Бхагаван, докажи мне, что ты есть, что ты мой Гуру."