Я был у неё в той большой квартире. Между входной дверью и полом была щель сантиметра четыре или пять. Её комната для медитации была прямо напротив входной двери. Под дверью в её комнату была точно такая же щель. Почтальон швырнул пакет, который я ей послал, в эту щель. Пакет пролетел прямо в её комнату и сильно ударился об неё. Он удивительным образом открылся так, что когда она посмотрела вниз, она увидела название Гуру Рамана! Даже сейчас я не знаю, что заставило меня послать экземпляр именно этой женщине в Мумбай.
В Веллоре Коэн тоже вёл независимую жизнь. Он никогда ни у кого не просил ни денег, ни помощи, и жил очень экономно. Когда ищущие приходили к нему, он засыпал их историями о Бхагаване и его учениях. Один из преданных, Дораб Фрамджи, посещал его регулярно. В один из таких визитов, Коэна нигде не было видно. В его поисках он обнаружил, что Коэн лежит в ванной. Он пролежал там семь часов, не в силах подняться. Дораб привёз его в свой дом в Рамана Нагар напротив ашрама, и попросил меня присылать ему еду. Спустя год Коэн снова упал в ванной и пролежал там, никем не обнаруженный много часов. К счастью Дораб в этот день вернулся в Тируваннамалай и нашёл его лежащим в ванной комнате. Он прибежал ко мне со словами: "Мы не можем оставлять его без помощи. Позвольте ему остаться в ашраме." В ашраме он однажды упал с кровати и подумал, что сломал ноги. Я привёл ортопеда и доктора аюрведы. Осмотрев его, они сказали, что ничего не сломано. Но Коэн убедил себя, что ноги у него сломаны и ходить он не может. Я достал ему кресло каталку и назначил помощника по имени Каннан служить ему до самого конца.
Коэн был очень добр ко мне. Если к пяти часам вечера я всё ещё сидел в офисе, погружённый в работу, он приходил и уговаривал меня остановиться на сегодня. Если я возражал, он выговаривал мне: "К чему вся эта работа? Ты пришёл сюда ради садханы. Мы пришли сюда ради нашего мастера. Всё это служение ашраму, мастеру, принесёт тебя имя, славу, популярность и комфорт, но не приблизит тебя ни на шаг к освобождению. Пробудись, Ганешан! Пробудись, как это сделал я! Я достаточно послужил, а потом уединился. Иди в одиночество. Ныряй в садхану." Он повторял: "Не обманывайся всеми этими воображаемыми убеждениями, что ты служишь гуру или помогаешь ашраму."
Когда я заходил к нему в комнату после работы в офисе, он снова и снова повторял: "Будь осторожен! Берегись! Возвращайся к садхане. Вся эта работа не принесёт тебе пользы. Мне не безразлична твоя судьба, Ганешан. Ты пришёл ради освобождения." В течении его последних дней нормальное состояние чередовалось с галлюцинациями. Сразу же после этих слов он мог сказать: "Твой отец поселил меня на седьмом этаже. У меня нет ног, как же я заберусь на седьмой этаж?" Когда это случилось в первый раз, я был шокирован: "Коэн, вы один из самых великих интеллектуалов, которые пришли к нашему мастеру. О чём вы говорите? В Раманашраме нет даже второго этажа!" Так как он продолжал нести околесицу, я потряс его, чтобы вывести из, как я думал, бредового состояния. Его глаза просветлели и он произнёс: "Ганешан, как в старости тело начинает выходить из-под контроля, ум тоже иногда неуправляем. Но так как мы не тело и не ум, это не имеет значения." Я спросил его: "В каком вы состоянии?" Коэн ответил: "Я в благости. В абсолютном блаженстве." В следующее мгновение он снова начал бредить: "Ты назначил только одного служащего, Каннана. Но в моей комнате девять Каннанов. Как мне поспать спокойно?" Когда я, обескураженный, потряс его опять, он посмотрел на меня невозмутимо и сказал: "Зачем ты слушаешь мой ум? Всё это в моём уме. Я же говорил тебе, не слушай мой ум." Так как интеллектуальный аспект был очень важным в его жизни, теперь его ум выкидывал номера. Когда кто-либо из старых преданных сильно страдал физически в свои последние дни, я спрашивал их: "Почему такой человек как вы так болеет?" Они неизменно отвечали, что уделяли слишком много внимания телу и его удобствам, а теперь оно возвращает долг! Коэн был первым, кого я видел, кто демонстрировал настоящее блаженство за пределами даже ума. Когда я спросил его, почему он бредит, он ответил: "Когда я разворачиваю внимание вовне, выходит бред. Когда я разворачиваю внимание внутрь, там блаженство, Ганешан. Я благословляю тебя, чтобы у тебя никогда не было таких поражений тела и ума. Благословляю тебя."
Иногда он плакал, а я утешал его: "Коэн, почему вы плачете? Вы уйдёте спокойно, также тихо, как погружаетесь в глубокий сон." Человек с большим юмором, он тогда улыбался мне и говорил: "Я знаю, Ганешан, почему ты так говоришь. Ты говоришь так потому, что после того, как я умру, ты будешь всем говорить, что Коэн умер в точности так, как ты предсказывал!" По какой-то причине Коэн придавал большое значение тому, чтобы его тело было похоронено в ашраме. Мы с отцом заверили его, что мы седлаем так, как он хочет. Коэн даже показал мне место, где его нужно похоронить. Иногда, когда меня не было в ашраме, он вёл Каннана на то место и приказывал: "Выкопай яму вот здесь и сбрось моё тело туда прямо сейчас, а затем засыпь землёй." Каннан в испуге кричал: "О, нет, нет! Это грех!" Коэн уговаривал его: "Ничего страшного, Каннан! Не волнуйся. На этом месте меня похоронят, когда я умру. Я просто прошу тебя сделать это сейчас, когда я жив. Вот и всё! Никакого греха тут нет!"