Потом Кханна спросил Бхагавана: "Свет плюс ум есть дживатма, а один свет есть Параматма, конечная Истина. Это верно, Бхагаван?" Бхагаван согласно кивнул. Он указал на своё белое полотенце и сказал: "Мы называем это белой материей. Но тряпка и её наблюдатель не могут быть разделены. То же самое со светом и умом, которые соединяясь, образуют эго." Затем он добавил: "Следующая иллюстрация, которую часто приводят в книгах, также вам поможет. Лампа в театре это Параматма, или свет, как вы назвали. Он освещает себя, сцену и актёров. Благодаря этому свету мы видим сцену и актёров, но этот свет продолжается и тогда, когда спектакля нет. Другая иллюстрация это железный прут, который сравнивают с умом. При соединении с огнём он становится раскалённо-красным. Он светится и может поджигать вещи подобно огню, но всё же сохраняет определённую форму, в отличие от огня. Когда мы ударяем по нему, удар принимает на себя прут, а не огонь. Прут это дживатма, а огонь это Я или Параматма".
Шри Бхагаван Премавати Кханне: "Продолжайте повторять 'я, я' — всё время."
Бхагаван помог не только Кханне, но и его жене Премавати. Однажды днём, сидя в холле, Премавати обратилась к Бхагавану с запиской: "Я не сильна в писаниях и нахожу ваш метод Самоисследования слишком трудным. Я женщина с семью детьми и множеством домашних дел и у меня нет много времени на медитацию. Я прошу Бхагавана дать мне какой-нибудь метод попроще." Бхагаван посмотрел на Премавати с большим состраданием и сказал: "Для познания Себя не требуется знаний или изучения писаний, так же как человеку не требуется зеркало, чтобы увидеть себя. Всё знание в конечном итоге должно быть оставлено, как не Я. Также ведение домашнего хозяйства или забота о детях не обязательно должны быть помехой. Если вы больше ничего не можете, по крайней мере, постоянно повторяйте про себя 'я, я', как рекомендуется в Кто Я? , что бы вы ни делали, сидите, стоите или идёте. 'Я' — это имя Бога. Это наипервейшая и величайшая мантра из всех. Даже 'Ом' в сравнении с ней вторична."
Питаджи был человеком убеждённым и упорным. Однажды, обедая в столовой в присутствии Бхагавана, ему вдруг сильно захотелось унести с собой прасад Бхагавана для всей своей семьи. Он подумал, что лучше всего будет взять банановый лист, с которого Бхагаван ел. (Некоторые индусы верили, что если съесть недоеденное гуру, это духовно возвысит душу.) В тот самый день банановый лист, с которого ел Бхагаван, был очень тонким. Кханна сердечно молился Бхагавану, чтобы в столовой никого не было, когда он будет воровать пустой лист. Он закрыл глаза в молитве, а когда открыл их, к его удивлению и облегчению, в столовой кроме него больше никого не было. Он вскочил со своего места, схватил пустой лист Бхагавана, завернул в свою накидку и ринулся прочь на гору. Спрятавшись за большим камнем, он откусил маленький кусочек листа и съел его как священный прасад. Остаток длинного листа он сохранил, чтобы отвезти к себе в Канпур. Он вернулся в свой пансион и, тщательно упаковав, спрятал лист на дне своего чемодана. Он принял все меры, чтобы никто его не видел. Преодолевая возникшее в нём напряжение, он пошёл в город.
Когда он вернулся в ашрам вечером, там велось расследование. Сарвадикари доложили о пропавшем листе, и он допрашивал каждого, чтобы найти виновника пропажи. Почтальон Раджа Айер, который раздавал обед, сообщил Чинне Свами, что последним покинул обеденный зал Кханна. Его вызвали в офис. Он начал в уме ругаться с Бхагаваном: "О, Бхагаван, ты милостиво удовлетворил мои мольбы, и я смог украсть лист незаметно. А теперь ты собираешься выдать меня? И это твоя милость? Прошу тебя, позволь мне довести моё деяние до успешного конца, не выдавай меня Чинне Свами." Чинна Свами поприветствовал Кханну и поведал ему о наглой краже листа. Кханна согласился с ним, сказав, что виновник должен быть найден и наказан по заслугам, всё время молясь Бхагавану, чтобы этого не произошло. Потом он побежал в холл к Бхагавану и простёрся. Бхагаван одарил его озорной улыбкой, что явно указывало на то, что милость Бхагавана ему гарантирована. "Ничего не бойся. Всё хорошо." Питаджи рассказал мне этот эпизод в 1970-х годах с большим почтением и сказал в заключение: "В тот же день я уехал в Канпур, взяв с собой священный прасад. Я поделился им со всеми членами своей семьи. Мои дети, которые также глубоко преданы Бхагавану, прекрасно знают, что каждый из нас должен быть глубоко благодарен Бхагавану за то, что он позволил мне украсть тот прасад. Всё это милость Бхагавана!"