"Однажды в Канпуре, во время последних дней болезни Бхагавана — в марте 1950 года — я внезапно проснулся с мыслью о том, что Бхагаван зовёт меня. Я взял с собой жену и малолетнюю дочь и приехал к Аруначале. Когда я стоял перед Бхагаваном, он радушно мне улыбнулся и как-то странно посмотрел на служащего. Потом я спросил служащего об этом. Он сказал: 'Этим утром Бхагаван спросил, здесь ли Кханна из Канпура. И вот, вы здесь!' Я стал тем, кем стал, исключительно благодаря направленному вниманию Бхагавана, его излиянию на меня своей милости," сказал Питаджи со слезами на глазах.
Я спросил его, был ли он в ашраме, когда Бхагаван покидал тело. "Да! Бхагаван благословил меня быть рядом с ним. В тот роковой вечер, после того, как событие произошло, тело Бхагавана было помещено в новом холле, чтобы преданные могли получить его даршан. Я побежал в город купить большую гирлянду, чтобы положить её вокруг тела моего мастера. Всю свою жизнь я привык настаивать, чтобы моё подношение было первым и самым важным. С этой мыслью я принёс гирлянду из города и по совету служащего положил её в указанном им углу. Он заверил меня, что когда на следующее утро будут подноситься гирлянды, моя будет первой. Когда я пришёл в новый холл на следующее утро, я был в шоке. Моя гирлянда была в самом низу огромной груды таких же больших гирлянд. Я с жаром взмолился Бхагавану: 'Бхагаван! Ты всегда исполнял мои сокровенные просьбы к полному моему удовлетворению, пока лучезарно сиял в теле. И теперь я молю — исполни, пожалуйста, эту мою простую просьбу — моя гирлянда должна быть первой, украшая твоё тело!'" После паузы он добавил: "В положенный срок служащий снял все гирлянды. Смотри, какая милость! Когда он положил их рядом с телом Бхагавана, он перевернул всю кипу, и моя гирлянда оказалась на самом верху! Бхагаван удовлетворил моё детское желание. Бхагаван, который является вселенской истиной, всегда исполнял и будет исполнять молитвы, обращённые к нему! Бхагаван это действительно океан милости!"
Кханна имел много капиталовложений. Однажды он захотел поехать в Дели из-за спора о каком-то имуществе на миллион рупий. Он обычно советовался со мной, так как мы стали хорошими друзьями. Он сказал мне: "Я хочу поехать в Дели, но хочу умереть у Аруначалы." Я ответил: "Питаджи, если вы уедете от Аруначалы, вы можете ненароком умереть там." На следующее утро он обнял меня и сказал: "Я отменил поездку. Останусь здесь. Не хочу рисковать. Пусть это дело и деньги идут ко всем чертям. Я буду продолжать оставаться здесь. Я хочу покинуть тело только у Аруначалы." Затем он задал мне вопрос: "Ты был рядом со своей матерью, когда она умирала, верно? Пожалуйста, расскажи мне, как она умирала?" Я сказал ему: "Моя мать умерла самым чудесным способом в полном сознании и счастьи. Во время её последних моментов, хотя её глаза оставались закрытыми, был признак узнавания и она откликнулась с выраженной преданностью, когда мы запели Акшараманамалай Бхагавана." Внимательно это выслушав, Питаджи произнёс: "Я тоже так умру."
Однажды ближе к концу июля 1984 года он неожиданно почувствовал, что умирает. Он крикнул жене: "Премавати, позови Ганешана, пусть он немедленно придёт." Затем взял стул и поставил его перед большим портретом Бхагавана. Сев на стул, он осознанно испустил последний вздох! К тому времени, как я пришёл, его уже не было. Вердикт доктора, что его смерть была мгновенной, был для меня достаточным доказательством, что во время смерти Питаджи был в полном сознании. Лично для меня Питаджи был героем. Он отказался поддаваться потребностям своего тела, но превозмог его мучения, полностью развернув своё внимание к Бхагавану. Он имел такую безоговорочную веру в Бхагавана, что мастер поглотил его в полном сознании! У меня было сильное чувство, что хотя Питаджи был семейным человеком, его тело вполне заслуживало быть похороненным в саду ашрама. Мне удалось уговорить тех, кто был против. Тело Питаджи было захоронено рядом с могилами Чедвика и Коэна — даже сейчас преданные отдают дань почтения ему. Это единственный грихастха среди святых и санньясинов, похороненных в Раманашраме.