Небесную Индры обитель узрел колесничий,
С пернатыми пестрыми, с разноголосицей птичьей,
Горбатых прислужников, замерших в низком поклоне,
И граждан Айодхъи, что, Раму увидеть на троне
Желая, стеклись ко двору и сложили ладони.
В дворцовом саду обретались олени и птицы.
Сумантра, коней осадив, соскочил с колесницы,
И, дрогнув, забилось от радости сердце возницы.
Он трепет внезапный восторга почувствовал кожей:
На ней волоски поднимались от сладостной дрожи.
У царской обители, схожей с горою Кайласа,
Толпился народ в ожиданье счастливого часа.
Увидел Сумантра и Рамы друзей закадычных,
Мужей — обладателей многих достоинств отличных.
Олени, павлины гуляли у царского дома,
Что блеском сравнялся с жилищем Властителя Грома.
Внимая веселым речам, просветленные лица
Встречая, направился в опочивальню возница.
Часть шестнадцатая (Пробуждение Рамы)
Сумантра не мог пренебречь соблюденьем приличий.
И в спальном покое почтил песнопеньем возничий
Того, кго, блистая, простерся на царственном ложе.
Был солнцу в зените подобен царевич пригожий.
Промолвил Сумантра: «О сын Каушальи прекрасный,
Не медли! Тебя призывает родитель всевластный.
О Рама, коль скоро взойдешь на мою колесницу,
Мы ждать не заставим его и Кайкейи-царицу!»
Часть семнадцатая (Рама едет к Дашаратхи)
Торжественно двинулся Рама по улице главной,
И сладостный дым фимиама вдыхал Богоравный.
Украшенный стягами пестрыми град многолюдный
Увидел Айодхьи предбудущий царь правосудный.
Его окружало цветистых знамен колыханье,
Он чувствовал запах сандала, алоэ дыханье.
Дома белоснежные в городе этом чудесном,
Блистая, вздымались под стать облакам поднебесным.
Дорогою царской везли Многосильного кони.
В курильницах жгли драгоценную смесь благовонии.
Навалены были сандала душистого груды,
И дивно сверкали круюм жемчуга, изумруды.
Льняные одежды и шелковые одеянья,
Венки и охапки цветов добавляли сиянья.
Блестела везде по обочинам утварь из меди
С великим обильем припасов и жертвенной снеди.
Подобен пути, что избрал в небесах Жизнедавец,
Был радостный путь, оглашаемый тысячью здравиц.
Он кадями рисовых клецок, поджаренных зерен
Был щедро уставлен, окурен сандалом, просторен.
Сюяли чаны простокваши: цветов плетеницы
На всем протяженье украсили ход колесницы.
Возничий Сумантра привез Раму во дворец.Престарелый властитель Айодхьи, обливаясь слезами, восседал на престоле вместе с любимой супругой и был не в силах объявить Раме свое решение.
Встревоженный видом Дашаратхи, доблестный царевич стал расспрашивать Кайкейи о том, какое горестное сооытие послужило причиной столь великого расстройства государя. Царица, без тени смущенья, поведала Раме о происшедшем.
«Да прикажи мне отец мой и повелитель броситься в огонь — и то я выполню волю его без колебаний,— ответил ей благородный Рагхава.— Из уважения к данному им обету я отправлюсь в лесную чащу, облачусь в одежду из древесной коры и уберу волосы в пучок, как это делают святые отшельники. В лесу Дандака проживу я четырнадцать лет безотлучно».
Сита — воплощение любви и верности — пожелала следовать в изгнание за своим супругом. Лакшмана, преданный брат, также ни за что не соглашался покинуть богоравного царевича перед лицом постигшей его беды. С трудом согласился Рама уступить их настояниям.
Бессердечная Кайкейи сама принесла для будущих отшельников грубые одежды из древесной коры и велела им тут же сменить свое убранство на этот непривычный наряд. На глазах у Дашаратхи цареьичи переоделись. Меж тем Сита, блистающая красотой в одеянье из желтого гаелка, глядя на платье из древесной коры, затрепетала, словно лань при виде охотника, расставляющего тенета.
Заливаясь слезами, она с помощью Рамы пыталась исполнить желание Кайкейи.
Возмущенный, опечаленный горестным зрелищем, Да-шаратха бранил и упрекал царицу в жестокосердии. По приказу престарелого правителя Кошалы его приближенные принесли богатое убранство и драгоценности для Ситы, а также оружие и снаряжение для обоих царевичей.
Часть сороковая (Горе Айодхьи)