Выбрать главу
В сравненье с тобой, дивнобедрой, прекрасной, румяной, Не будет мужчине земная супруга желанной».
Сама Шурпапакха, поскольку была без понятья, Смекнуть не могла, что над ней потешаются братья.
Свирепая ракшаси в хижине, листьями крытой, Увидела Раму вдвоем с обольстительной Ситой.
«Ты мной пренебрег, чтоб остаться с твоей вислобрюхой, Нескладной, уродливой, злобной, сварливой старухой?
Но я, Шурпанакха, соперницу съем, и утехи Любовные станешь со мною делить без помехи!» —
Вскричала она и на Ситу набросилась яро. Глаза пламенели у ней, как светильников пара.
Очами испуганной лани глядела царевна В ужасные очи ее, полыхавшие гневно.
Казалось, прекрасную смертными узами Яма Опутал, по быстро схватил ненавистницу Рама.
Он брату сказал: «Ни жива ни мертва от испуга Царевна Митхилы, моя дорогая супруга.
Чем шутки шутить с кровожадным страшилищем, надо Его покарать, о Сумитры достойное чадо!»
Тут Лакшмана в гневе из ножен свой меч извлекает. Чудовищной деве он уши и нос отсекает.
И, кровью своей захлебнувшись, в далекие чащи Пустилась бежать Шурпанакха тигрицей рычащей.
С руками воздетыми, хищную пасть разевая, Она громыхала, как туча гремит грозовая.

Оскорбленная Шурпапакха, разыскав своего великосильного брата Кхару, сидящего в кругу свирепых ракшасов, с рыданьями бросилась ему в ноги. «О сестра! Кто испортил твою красоту?» — спросил Кхара. «Двое могучих лотосооких юношей, одетых в луб и черные антилопьи шкуры. Они назвались сыновьями царя Дашаратхи: Рамой и Лакшманой. На них и впрямь царственные знаки, притом смахивают они на небожителей. С ними прекрасная тонкостанная дева в уборе из золота и драгоценных каменьев».

Разгневанный Кхара с войском из четырнадцати тысяч ракшасов обрушился на обитель Рамы. Великий сын Дашаратхи повелел Лакшмапе остаться с Ситой в пещере, пока он сам не разобьет несметное войско, приведенное сюда Шурпанакхой. Рама напряг оправленный в золото лук н сказал ракшасам: «Этот лук взял я для того, чтобы расправиться с вами за зверства и притеснения, чинимые святым отшельникам, обитающим в лесу Данда-ка. Если вы хоть самую малость дорожите жизнью — поворачивайте вспять!»

В ответ па эти слова в доблестного сына Дашаратхи полетели многочисленные копья. Однако неустрашимый потомок Рагху рассекал своими златыми стрелами вражеское оружие. Придя в ярость, он извлек из колчана острые «нарача», точенные на камне, блистающие подобно лучам солнца. Они истребляли ракшасов, как громовая стрела — врагов Индры. Четырнадцать тысяч ратников Кхары остались на поле сраженья, в том числе трехголовый демон Тришира. Не избежал общей участи и сам Кхара. Весть о гибели брата и всех его сподвижников поведал Равапе спасшийся бегством Акампаца. Свой рассказ о беспредельном могуществе Рамы, которого не могут лишить жизни ни боги, ни асуры, заканчивает он советом похитить Ситу. «Послушай меня внимательно! — говорит Акампана повелителю ракшасов. Эта жемчужина среди женщин поражает своей несказанной красотой. В трех мирах нет ей равной! Нужно хитростью заманить Раму в лес и увезти его сокровище на Ланку. Нет сомненья в том, что сын Дашаратхи не перенесет разлуки с любимой супругой». Гавана, подстрекаемый вдобавок своей сестрой Шурпанакхой, с восторгом выслушал совет Акампаны. Он приказывает ракшасу Мариче, приняв обличье златошерстого оленя, приблизиться к обители Рамы. Когда оба царевича, в угоду Сите, погонятся за прекрасным животным, она останется одна, и Равана сможет осуществить задуманное похищение.

Грозный Марича, с превеликим трудом спасшийся в свое время от рук доблестного сына Дашаратхи, был мучим страхом и дурными предчувствиями. Но Равана, не желая внимать его увещаниям, велел ему взойти на воздушную колесницу, примчавшую обоих в Панчавати, н жилищу царственных отшельников.

Часть сорок вторая (Марича превращается в оленя)

Под сенью смоковницы ракшасов буйных властитель Увидел смиренную хижину, Рамы обитель.
И Десятиглавый, с небес опустившись отвесно, Сошел с колесницы, украшенной златом чудесно.
Он Маричу обнял и молвил, на хижину глядя: «Не мешкай, должны мы исполнить свой замысел, дядя!»
И ракшас не мог пренебречь властелина веленьем. Он, облик сменив, обернулся волшебным оленем,
Красивым животным, что взад и вперед у порога Носилось, хоть Маричи сердце снедала тревога.