Разумный Вибхишапа молвил царевичу слово.
Сверх меры возвышенно было оно и толково.
«Мой раджа! На Ланку, что Раваны дышет величьем,
Лазутчиков смелых направил я в образе птичьем.
Они прилетели обратно с рассказом подробным
О силах враждебных, расставленных в Ланке Всезлобным.
— Что мною услышано было, о мой Безупречный,
Узнаешь! — продолжил Вибхишана добросердечный, —
Стоят у Восточных ворот йатудханы Прахасты.
У Южных — на страже стоит Махапаршва Бокастый.
Совместно с Бокастым врата сторожит Маходара.
Герой Индраджит, обладатель незримости дара,
У Западных врат пребывает, и Раваны сына
Кольцом обступила Летающих Ночью дружина.
Тяжелые молоты, луки, мечи и трезубцы,
Секиры и копья сжимают в руках душегубцы.
У Северных врат, окружен многотысячной стражей,
Мой царственный брат — в ожидании армии вражьей.
Но знающий мантры святые властитель и воин,
Снедаем тревогой, нашествием обеспокоен.
Меж тем кривоглазый храбрец Вирупакнга в твердыне
Построил свою копьеносную рать посредине.
Лазутчики паши не только сочли колесницы.
Их тысяч с десяток, о сын Каушальи-царицы!
Подсчитаны также слоны, жеребцы, кобылицы.
Вдобавок тьма-тьмущая ракшасов пеших и конных,
Весьма кровожадных, опасных, в бою непреклонных.
Свирепо и дико отважное воинство это.
И ценит в нем Лапки владыка достоинство это.
И ратников тысячу тысяч любой воевода
Имеет на случай войны против ракшасов рода.
Поверь, Безукорный, когда ополчился, к примеру,
Властитель злотворный па бога богатства Куберу,
Он ракшасов грозных пригнал исполинского роста,
Выносливых, доблестных — семьдесят раз тысяч по сто.
И были они своему государю послушны, —
Как Равана — злобны, гордыни полны, криводушны.
Тебя устрашить невозможно, мой раджа преславный
Но ярость хочу я в тебе пробудить, Богоравный. -
Подвластных единому взмаху могучей десницы
Слонов, пехотинцев, и конницу, и колесницы
На ратное поле ты выведешь, царь лунолицый.
Как сын Дашаратхи, обученным войском владея,
С презренным расправишься ты, уничтожив злодея».
Вибхишаны речь прозвучала разумно и кстати.
Царевич велел выступать предводителям рати:
«К Восточным воротам пошлю с обезьянами Нилу.
Прахасте Рукастому с ним совладать не под силу!
А к Южным воротам отправится Ангада — ярый
Воитель, разбить Махапаршву с его Маходарой!
Пускай Хануман, этот бык обезьяньего рода,
От Западных врат ни столба не оставит, ни свода
И в Ланку ворвется с толпой обезьян без препоны —
Так сын Дашаратхи приказывал благопреклонный, —
Дорогу расчистив Сугривы несметной дружине,
Что ринется в город, под стать смертоносной лавине!
Падет от руки моей Равана боговраждебный,
Что чинит злодейства, используя дар свой волшебный!
Живым существам трех миров не дает он покоя.
Богам и святым нестерпимо глумленье такое.
По стоит лишь двинуться в сторону Северных врат мне —
Снести их поможет возлюбленный Лакшмана-брат мне!
Как только от них не останется камня на камне,
Мой Лакшмана бросить в столицу поможет войска мне!
Царям обезьян и медведей даю полномочья,
Не мешкая, вражеских сил сокрушить средоточья!
Обе стороны в ярости двинулись друг на друга. Ракшасы выехали на конях, закованных в золотые брони. Убранство слонов пламенело на солнце. Ослепительно блистали златочеканные колесницы. Под гром барабанов и трубные звуки раковин бесчисленное войско Рамы кинулось на своих могущественных недругов. Неистовый бой не прекратился даже с наступлением ночи.
Часть сорок четвёртая (Ночная битва)
Внезапная мгла опустилась мертвящим покровом
На поле, что было повито закатом багровым.
Но в сумраке ночи, гасящей дыханье жисое,
Вражда и победы желанье усилились вдвое.
Свирепые ратники в битве ночной, беспощадной
Сшибались, рубились, окутаны тьмой непроглядной.
«Ты — ракшас?» — «Ты — кто, обезьяна?» — во мраке друг с другом
Они окликались, мечами гремя по кольчугам.