Хануману, однако, не удалось выполнить эту угpoзу. Вконец разъяренный Равана ударом кулака по темени сбил его с ног и поскакал на колеснице в сторону военачальника обезьян Нилы, которого осыпал градом стрел. Очнувшийся Ханумап крикнул Десятиглавому: «Если ты бьешься с Нилой, третьему ввязываться неблагородно!» Меж тем раненый Нила, шатаясь, отступает. Равана посылает в Лакншану стрелу Брахмы, и сын Сумитры падает, обливаясь кровью. Тем не менее пущенные им три метких стрелы впились в грудь повелителя ракшасов. С неистовым ревом вонзает он в сына Сумитры исполинское копье. Тут Хануман одним прыжком бросается на Равану и, в свою очередь, сбивает его с ног ударом кулака. При этом могучая обезьяна поднимает окровавленного Лакшману и выносит его из боя.
Рама, видя, что бесчисленное обезьянье войско терпит поражение, бросается на владыку Ланки, но мужественный Хануман останавливает его, говоря: «Взбирайся ко мне па плечи — и ты одолеешь Равану!» Потомок Рагху стремительно вскочил Хануману на плечи, точь-в-точь как Вишну на Гаруду, и натянул тетиву своего божественного лука. Равана меж тем обрушил свой гнев на Ханумана, посылая в него огненные стрелы, напоминающие пламень конца мирозданья. Завязалось грозное сражение двух супротивных ратей, в котором сын Дашаратхи, метнув дротик, нанес повелителю демонов глубокую рапу. Равана зашатался и выронил лук. Видя его смятение, Рама достал из колчана пламенеющую стрелу в виде полумесяца и сшиб с головы недруга усеянный драгоценными каменьями венец. Обессиленный, утративший свое величие Равана стоял перед Рамой, дожидаясь бесславного конца. Но великодушный царевич Айодхьи пощадил его, говоря: «Ты совершал ратные подвиги. Немало моих отважных воителей пало от твоей руки. Но я не воспользуюсь усталостью недруга, чтобы с дрмощью моих неотвратимых стрел лишить его жизни. О владыка Летающих Ночью! Я дарую тебе передышку. Отправляйся на Ланку в царственной колеснице. Ты еще испытаешь на себе мое могущество!»