Он змей и затейливых рыб уничтожил огулом,
Внезапную гибель принес он зубастым акулам
И врезался в дно с оглушительным плеском и гулом.
Ошеломленный рассказом о гибели Кумбхакарны, Десятиглавый властитель ракшасов пришел в ярость. Он жаждал крови богоравного потомка Рагху и его брата Лакшманы. Тем временем с поля сраженья Равана получил новые прискорбные известия.
Часть семьдесят третья (Индраджит готовится к битве)
Поведать властителю Ланки спешат йатудханы
Про смерть Атикайи, Девантаки и Тримурдханы.
От спасшихся чудом участников кровопролитья
Узнал повелитель про скорбные эти событья.
Он был опечален премного, в сраженье утратив
Отважных своих сыновей и воинственных братьев.
Сказал Индраджит: «Я бессмертного Индры боритель!
Зачем предаваться унынью, великий родитель?
Никто не спасется от стрел роковых Индраджита.
Обоих противников я продырявлю, как сито!
На Раму и Лакшману стрелы обрушатся градом,
Двоих сыновей Дашаратхи увидишь ты рядом,
Лежащих на поле сраженья с безжизненным взглядом.
Я — враг Шатакрату, и клятва моя — мне порука, —
Промолвил держатель без промаха бьющего лука, —
Беру я в свидетели Агни, и Чандру, и Сурью,
В златой колеснице плывущего ясной лазурью,
Врага моего, Шатакрату, и грозного Яму,
Что я уничтожу Айодхьи царевича, Раму!»
С отцом распростившись, воитель, бесстрашный душою,
Взошел на свою колесницу с отвагой большою.
Конями его быстролетными правил возница,
Что мог с колесничим бессмертного Вишну сравниться!
Так Раваны отпрыск воинственный на поле брани
Пустился, оружье сжимая в бестрепетной длани.
За Раваны сыном сподручники ехали следом.
Могучие лучники мчались навстречу победам.
Меж ними весьма разношерстные всадники были:
Одни — на слонах, проплывающих в облаке пыли,
Другие — у львов и быков на хребтах и на шеях,
А третьи — на тиграх, на вепрях, павлинах и змеях.
Престранное полчище ехало па скорпионах,
На цаплях, на кошках, гепардах, шакалах, воронах.
При каждом — и молот, и дротик, и меч, и секира,
Как будто они покорить замышляли три мира.
Великого Индры боритель, под гром барабанов
И раковин трубные звуки, повел йатудханов.
Как будто десятая вспыхнула в небе планета,
Была колесница немеркнущим блеском одета.
Огромной жемчужиной зонт сребролунного цвета
Над ней колыхался, как царственной власти примета.
Врагов Истребитель, без промаха бьющий и грозный,
Блистал, словно бездна небесная полночью звездной.
Прислужников уйма хвостами кутасов махала.
Роскошные впрямь получались из них опахала.
Оправлены были они в золотые держала.
Хоть в Ланке отменные лучники были не редкость,
Слыла сверхъестественной стрел Индраджитовых меткость.
Украшенный златом воитель блистал спозаранку,
Как солнечный диск, озаряя прекрасную Лапку.
В виду колесницы, наполненной грозным оружьем,
У места сраженья он выстроил рать полукружьем.
Он мантры прочел и, обряд выполняя знакомый,
Великому Агни свершил возлияние сомы.
Припас пламеносному богу боритель могучий
Сандала и жареных зерен с гирляндой пахучей,
Пурпурный наряд, и железную миску, и луки.
За шею живого козла приволок сильнорукий.
Победу вещая, костер воспылал светозарный,
И жертву стремительно пламень пожрал безугарный.
Как видно, был всем удовольствован бог благодарный.
Удар нанести обезьянам по их средоточью
Усердно готовилось войско Летающих Ночью.
Свирепые ракшасы, их колесницы и кони
Бойцам обезьяньим видны были как на ладони.
Имевшие вдоволь оружья и дивные стяги,
Нечистые духи исполнены были отваги.
Врагу угрожали они в исступлении диком,
И войско Сугривы внимало воинственным кликам.
Была йатудханам предсказана в битве удача.
Железные стрелы нарача и полунарача
Они в обезьян посылали, злорадства не пряча.
У них оружейники в Ланке завидные были!
Не диво, что стрелы у них разновидные были:
Под стать полумесяцу, львиному зубу иль бритве —
Точеные, быстрые, незаменимые в битве.
Тьма-тьмущая стрел мечевидных и стрел змеевидных
Водилась в колчанах у Ланки жильцов злоехидных.