Флаке: «Пауль, чувствовавший себя везде желанным гостем, после того случая еще несколько раз ездил со мной к Тиллю, тогда мы и познакомились с ним по-настоящему. Это была хижина из камыша, Тиллю она принадлежала лишь наполовину. Во второй половине жила старая бабка, которая целыми днями кашляла и подслушивала каждое слово. Скорее всего, Тилль нам понравился больше, чем мы ему. Он был первоклассным парнем, а дом, со вкусом обставленный старой мебелью и всякими железными штуками, которые всегда есть в деревне, смотрелся замечательно. Тилль, как выяснилось, был нашим поклонником».
Тилль, надо сказать, произвел на ребят хоть и благоприятное, но все же довольно странное впечатление. Флаке: «Он классно выглядел, как здоровенный крестьянин, говорящий одно предложение в час. У него всегда была еда и водка. Он просто воровал где-нибудь пару уток и готовил их на противне. А потом, застывшие, как в „Спящей красавице“, по углам и на сундуках в его доме лежали люди».
С тех пор вся честная компания чуть что приезжала к Тиллю на отдых: слушали новую музыку, делились музыкальным опытом, впечатлениями и просто веселились.
Пауль: «Магнитофон у Тилля и в машине, и дома всегда орал на полную громкость, мне это нравилось. Мы быстро познакомились с другими шверинскими парнями. Они показали нам один трюк: мужик в одиночку толкает „трабант“, а потом на ходу запрыгивает в него. Это общество жизнерадостных людей было совсем не похоже на тот мрак, что был в Лейпциге или Берлине…»
В итоге между ребятами завязалась крепкая дружба, и несколько последующих лет все участники тусовки ездили друг к другу в гости и весело проводили время. Не забывали и о музыке: нередко группы поигрывали вместе на местных клубных концертах.
Спустя много лет журналисты дивились странной сплоченности ребят из Rammstein, на что получали вполне резонное объяснение: «Нам кажется, это потому, что мы выходцы из Восточной Европы. Для нас материальные вещи не так важны, как для остальных. Для нас как раз дружба является главным».
Сохранились интересные воспоминания будущих участников группы о музыкальных способностях Тилля и довольно необычных способах их проявления. Рихард: «Я никогда не видел, чтобы кто-то играл так, как он. Чистая энергия! Когда я думал, что уже все, дальше играть он не сможет, он продолжал». Пауль: «Однажды Тилль посадил в бас-бочку кур, и когда он начал стучать, они стали выбегать, кудахча, и носиться по двору». Шнайдер: «Он также был известен как „Мясник Вендиша“ (Вендиш — деревня, где он жил). Это было почти живодерство, он брал у крестьян кур и засовывал их в бас-бочку».
Вскоре через Тилля все познакомились и с Рихардом Круспе. Первое впечатление о новом знакомом было тоже весьма забавным. Флаке: «Шолле, то есть Цвен, или Рихард, носил в то время ирокез, выкрашенный в белый цвет, остальные же волосы были черные. Он напоминал хорька. Прическа выглядела отвратительно, но в то же время производила впечатление, это было по-панковски круто. Но парни из Шверина все равно были круче — здоровенные детины, они дрались как звери и всегда могли рассказать забавную историю». Действительно, Шолле был совсем не похож на нынешнего Рихарда: его любимыми прическами в то время были также длинные высветленные дрэды или стрижка со светлым мелированием, которую дополнял длинный хвост на затылке, Тилль однажды окрестил ее «белочкой».
Рихард в тот период играл на гитаре в Die Firma. Хотя, по его собственным словам, особого энтузиазма от этого не испытывал и хотел заниматься совсем другой музыкой.
Тилль, как мы помним, в те времена подвизался барабанщиком в First Arsch. Но у коллектива была вечная проблема — не было нормальных гитаристов. Да и у «звездных» Feeling В, как мы уже упоминали, постепенно наступал творческий кризис. Жизнь резко менялась, ломая старые привычные рамки, перелопачивая судьбы людей. То, что раньше было запрещено или близко к этому, в одночасье оказалось абсолютно свободным и легальным, а значит, теряло заманчивый вкус запретного плода. Эра Feeling В завершалась, и это стало понятно всем участникам коллектива. Пауль: «Feeling В была на Востоке на грани разрешенного. Надо было сделать другую группу „на грани“, только теперь уже на Западе».
Как обычно бывает, вначале никто и не помышлял о создании новой общей группы. Но в постоянном общении, за пивными разговорами и вечеринками очень скоро стало ясно, что все ребята были не удовлетворены работой в своих коллективах и хотели играть совсем другую музыку.
Идеологом и собирателем нового коллектива оказался Рихард Круспе. Для начала он обратился к ближней шверинской братии — к своему соседу Оливеру Риделю и к Кристофу Шнайдеру.
Оливер Ридель (Oliver Riedel) родился 11 апреля 1971 года в Шверине. Его детство было довольно благополучным. Родители были очень молоды, так что особого давления он не чувствовал. К тому же папе с мамой нравилась та же музыка, что и ему. Олли: «Думаю, я был вполне обычным подростком. Ходил, как и все, на дискотеки и слонялся из угла в угол по улице. При этом я был очень стеснительным и на дискотеках никогда не танцевал, просто любил тусоваться». Увлекаться музыкой тоже начал с раннего детства, сам научился играть на гитаре. Как и другие шверинские ребята, «университетов не кончал», начинал с работы в ресторане, затем освоил рабочую профессию штукатура, что и помогало ему в тяжелые годы сводить концы с концами. Чуть позже успел поработать оформителем витрин. При этом свое увлечение музыкой он не оставлял и поигрывал на гитаре в нескольких местных командах. На период знакомства с остальной честной компанией это была группа Inchtabokatables. При своем двухметровом росте и немалом весе Оливер вырос немногословным и очень спокойным. Говорят, что вывести его из себя сложно, но уж если кому-то удается… Однажды это обстоятельство чуть было не привело его в «места не столь отдаленные». Он просто побил своего соседа за слишком громкую музыку.
Флегматик по натуре, Оливер всерьез увлекся фотографией. А вот спорт предпочитает экстремальный — он просто помешан на серфинге.
Поначалу Оливер не воспринял всерьез предложение Рихарда, особенно когда тот настоятельно предложил Тиллю быть в новой группе вокалистом. Все остальные тоже отнеслись к этой идее как к глупой шутке. Рихард же настаивал и подкреплял свое предложение уверениями, что неоднократно слышал, как Тилль, плетя корзины, напевает что-то себе под нос. Начали репетиции втроем, Тилля предложение стать вокалистом удивило ничуть не меньше, чем остальных ребят. Вскоре его все же удалось уговорить хотя бы попробовать.
Тилль: «Постоянно, занимаясь каким-нибудь делом, я пел, и всегда громко, а Рихард, мой старинный друг, слушал меня часами. Мой голос, как он говорил, его всегда восхищал. Как-то раз он принес кассету с новой супертяжелой музыкой, а мне сказал: „Пой!“ Вначале у меня не было желания всем этим заниматься, потому что я не хотел ехать в Берлин. Рихард уговаривал меня три дня и наконец переубедил. В квартире, которую он тогда делил со Шнайдером, мы проводили первые репетиции. Я должен был постоянно петь под одеялом, так как мой голос будил соседей. Мы втроем и образовали ядро группы».
Кристоф: «Когда к нам присоединился Тилль, это было просто ужасно, он вообще не умел петь. Я тогда подумал: он, конечно, классно выглядит, сильный и мускулистый, но что из этого всего выйдет? Тилль сказал, что для начала надо выпить, и хлебнул „Корна“ (немецкая водка. — Примеч. автора) прямо из бутылки. Мы дали ему кассету, и дома он записал на нее пару песен на английском. Тогда невозможно было предположить, что однажды он станет замечательным певцом».