Несколькими ловко построенными фразами он объяснил суть заблуждений Аменхотепа IV, который чрезмерно возвеличивал бога Атона, воплощением которого являлся Солнечный Диск, чем было весьма недовольно жречество в обоих царствах, Верхнем и Нижнем. Скорее всего, Тиа было бы неприятно рассказать своему ученику правду — о том, что Хоремхеб, высочайшее воплощение Амона на земле, на самом деле происходил из незнатной семьи, жившей в городе Хут-Несут, расположенном в средней части страны, и остался до последнего вздоха верен религиозным традициям тех мест, где родился. Па-Рамессу, со своей стороны, понимал, что нехорошо задавать слишком много вопросов, однако из ответа наставника следовало, что до Хоремхеба в стране царил хаос. С помощью Тиа он выучил последовательность царствований фараонов. До Хоремхеба правил Аи, до Аи — Тутанхамон. До Тутанхамона — Сменхкара. До Сменхкары — Аменхотеп IV…
Кто из этих фараонов был ответственен за беспорядки в стране? И почему пришел в упадок культ Амона? Па-Рамессу решил дождаться случая, чтобы об этом расспросить. И все-таки он задал еще один вопрос, на этот раз адресовав его своему отцу:
— Хоремхеб — наш предок?
— Нет. Он назначил моего отца наследником, потому что высоко ценил его достоинства.
Но чей же тогда сын Рамсес?
Сети с улыбкой посмотрел на сына. Его следующие слова показались мальчику исполненными таинственного смысла:
— Благодать Амона может воплощаться в человеке, которого божество выбирает независимо от того, кем были его предки. Мой отец происходит из семьи чиновников, жившей в центральной части страны. Хоремхеб, вдохновленный мудростью Амона, своей милостью возвысил его и приблизил к себе.
Значит, Рамсес не сын фараона. И следовательно, он, Па-Рамессу, не является потомком царей.
Мальчик совершенно растерялся. Ну как можно быть принцем и простолюдином одновременно?
— А почему у Хоремхеба не было детей?
Туи недовольно хмыкнула, Тийи подавила смешок. Па-Семоссу поморщился. Сети с недовольным видом ответил, что ему об этом ничего не известно.
Деревянная лошадка на колесиках упрямо уставилась на стену. Но у Па-Рамессу не было ни малейшего желания катать ее за собой по коридору на веревочке. Тем более что момент для игр был неподходящим.
Тень от бронзовой иглы солнечных часов указывала на три пополудни — время, когда все обитатели дворца, включая мух, ложились отдохнуть после обеда. Па-Рамессу прекрасно знал распорядок дня своей семьи. Сети, его отец, и Туи, его мать, уединялись каждый в своих покоях на втором этаже, вешали парики на подставку в изголовье кровати и укладывались спать до четырех часов. Тиа поступал так же. Отдохнув, Сети с тремя писцами отправлялся в свою рабочую комнату в восточном крыле дворца и беседовал там о делах с военачальниками и управляющими провинций. Туи и Тийи после сна приглашали в свои покои придворных дам, полудничали сезонными фруктами, а потом вместе с ними отправлялись в баню. Па-Семоссу и Па-Рамессу в компании Тиа дожидались возвращения отца. Он приходил к шести часам, и они все вместе тоже шли в баню, где прислужники мыли, брили, массировали и умащали их тела, шлифовали пемзой подошвы ног и полировали им ногти. Вечером Сети часто отправлялся на ужин к Рамсесу. Случалось, что сам Рамсес вместе с Первой женой Сатрой, Великой супругой принца, приходил в покои Сети, и тогда ужин был особенно изысканным — на стол подавали жаренное крупными кусками мясо орикса или гусиное филе, маринованное в пиве и приправленное мягким уксусом.
Па-Семоссу, когда не ложился спать, шел в расположенный рядом с дворцом сад тренироваться в стрельбе из лука. Лук мальчику смастерили по его росту, да и стрелы были меньше обычных, однако и это оружие было небезобидным: однажды он чуть не вышиб глаз кому-то из садовников. Наставник каждый день пытался хотя бы ненадолго уложить Па-Рамессу в кровать, но мальчик редко испытывал потребность в послеобеденном сне. Украдкой побродить по дворцу было для него самым большим удовольствием, в то время как взрослые, иными словами, почти все на свете, погружались в сон, чтобы лучше переварить пищу (а он уже успел прийти к заключению, что невозможно делать две вещи одновременно — переваривать и думать). Погреба, помещения кухонь и пивоварен с плетеными будочками для лучников на крышах — он успел побывать всюду. И часто случалось, что обратно в царские покои его, заблудившегося, приводил кто-то из слуг. Мало кто обращал внимание на мальчика, любопытного и юркого, как крыса. Он всегда был в парике, поэтому взгляду проходящих мимо не за что было зацепиться. Все думали, что он — сын кого-нибудь из чиновников, заблудившийся в коридорах и переходах.