— Тогда непонятно, почему так много вооружённых людей у порта? — сказал отдуваясь старый вояка, залпом выпивая целый кубок прохладного вина и облизывая губы. — Меня не проведёшь: сразу видно, что воины номарха Яхмоса занимают весь район вокруг причалов. Они даже ставят на улицах заграждения, чтобы ни одна колесница или человек не мог прорваться оттуда в город. К чему, спрашивается, всё это?
— Да какое нам дело до этого, — махнул рукой Рахотеп. — Давайте в нашем узком семейном кругу поздравим с приездом моего сына Рибби с его молодой женой Бинт-Анат и проведём беззаботно несколько часов, слушая музыку, вкушая приятные яства, запивая их хорошими винами, — он подал знак белоснежным, вышитым золотой нитью платком.
Музыканты заиграли на арфах, флейтах, лютнях и цитрах приятную мелодию. Несколько обнажённых девушек начали танцевать посредине зала. Слуги усердно потчевали всех присутствующих, особенно угождая бородатому гостю. Тот особо не церемонился: ел и пил в своё удовольствие. В самый разгар пирушки Хаемхет, проглотив огромный кусок мяса, вытер жирные губы тыльной стороной руки и поднял большой стеклянный бокал, только что наполненный красным, сладким вином.
— Выпьем ещё раз за нашего гостя. Сам Амон, великий наш бог, прислал нам его. Ведь я только сейчас разглядел, что если сбрить эту дурацкую азиатскую бородёнку и эти чёрные бабьи кудри, он будет похож на нашего фараона, как две капли воды, да и рост у него подходящий, — бесцеремонно прогромыхал на весь зал Хаемхет и залпом осушил свой бокал.
В зале наступила неловкая тишина. Риб-адди уронил вилку на серебряный поднос перед собой и только попытался что-то сказать, как сидонский купец громко рассмеялся. Голос у него был под стать росту.
— Спасибо за столь лестное сравнение, Хаемхет, хотя оно отдаёт некоторым богохульством. Наш властитель родной сын Амона, а ты сравниваешь с ним меня, простого смертного. Я думаю, очередной бокал с вином просто слегка затуманил твой ум. Но я очень тронут этим сравнением и хочу выпить в ответ за здоровье нашего старого воина, — сидонец поднял бокал с вином.
— Да какой я старый?! — возмутился Хаемхет. — Да, мне немало лет и я толстый, как носорог. Но глаз у меня такой же острый, как и был много лет назад, когда я начинал воевать ещё совсем желторотым птенцом в горячих саваннах Нубии под предводительством моего дальнего родственника, великого и несравненного фараона Хоремхеба. Правда, тогда он ещё не был фараоном, а просто командовал там нашими войсками, и как командовал! Мы лупили всех этих нубийцев и других чернокожих, как царский раб молотит непослушных коз. Да и рука у меня по-прежнему тверда, как и в прошлые годы! — он потряс своим огромным кулачищем. — Дайте мне хоть не корпус, а просто пару полков копейщиков с лучниками, и я размету в клочья всю эту шваль под командованием Яхмоса, которая мнит себя непобедимыми вояками. Мне в лицо заявить, что не моё это дело спрашивать, чего они собираются делать в порту. Ведь и дураку ясно, что они готовят там ловушку нашему фараону, который так блистательно показал себя совсем недавно в Финикии, надрав задницы заносчивым хеттам.
— Ну, чего ты болтаешь? — испуганно воскликнул слабым голосом Рахотеп. — Ты что же, обвиняешь славного фиванского номарха Яхмоса в подготовке заговора против нашего божественного властителя?
— Да он просто нахлебался вина, как бегемот воды в Ниле, — проворчала Нуфрет. — И чего ты несёшь, дурачина?!
— Ну, а зачем, спрашивается, блокировать порт и перекрывать все улицы рогатками, а? — стоял на своём пьяный Хаемхет, качая головой и выпучив остекленевшие глаза. — Ну, зачем, я спрашиваю?! Отвечайте, я вам говорю, — старый воин ударил своим кулачищем по столику, и осколки посуды вместе с деревянными щепками разлетелись по всему залу.
Риб-адди многозначительно переглянулся со своим сидонским знакомым.
— О, Амон великий! — воскликнула его сестра. — Опять напился до безобразия. Этого отставного бабуина хоть не приглашай, вечно испортит всё застолье. А ну, быстренько, отведите его в задние покои, пусть там проспится. Больше ни капли вина ему не давать, а то разнесёт весь дом, как бешеный носорог.
Внучатая племянница покойного фараона встала, бросила белую тонкую салфетку на стол и величественно вышла из зала.
— Зачем, я спрашиваю?! — рычал, как целая стая львов, уводимый из зала слугами другой родственник великого покойника, неугомонный воин Хаемхет. — Я уже послал своих гонцов предупредить нашего фараона, — на ходу объяснял он слуге, обнимая его за шею. — Я ведь не какая-нибудь там вшивая канцелярская крыса, меня не проведёшь, мне все эти уловки знакомы... — постепенно затихал голос разбушевавшегося вояки, удалявшегося по закоулкам коридоров.