— Он так и сказал: «Когда я стану властителем Египта»? — проговорил, насторожившись, глава стражников.
— Да, я это слышал собственными ушами, — кивнул головой, заросшей чёрным ёжиком волос, Рибби, который последний день своей мальчишеской жизни был ещё без положенного взрослому писцу короткого парика и поэтому чисто не брил голову.
— Та-ак, та-ак, — протянул Меху, вдохнул, громко сопя круглыми, волосатыми ноздрями курносого носа, воздух и удовлетворённо причмокнул полными красными губами. — Я печёнкой своей чувствовал, что здесь дело идёт не только об убогом грабеже могил, — повысил он голос. — Хоть этот жрец Пенунхеб и дьявольски скрытен, но у меня уже были сигналы, что он связан с заговорщиками и вот наконец-то проговорился. Я так и знал, что этот Крокодил, глава нашей области Яхмос, связан с хитрецами из храма Амона. Так что смерть престарелого Несиамона уж точно на совести Пенунхеба. Не мог старикашка так удачно для заговорщиков покинуть бренный мир без посторонней помощи, а мне доносили, что он это сделал сразу после того, как выпил вина со своим заместителем. Ну теперь они у меня в руках, — Меху нетерпеливо вскочил и зашагал тяжёлой походкой, по скрипящим под его тушей циновкам, которыми была устлана вся крыша. — Только бы старый дурак, Инуи не связал мне руки. Мне иногда даже начинает казаться, что старикашка сам замешан в этот заговор, так он нетороплив и всё время не даёт мне развернуться. Ну теперь-то уж меня никто не сможет удержать! — рычал глава фиванской стражи.
Сейчас он был очень похож на чёрного буйвола, наклонившего голову и с пеной у рта роющего массивным копытом землю, вдыхая со свистом раскалённый воздух саванны огромными ноздрями за мгновение перед тем, бросить свою могучую тушу, увенчанную страшными рогами, на врага. И тогда уже ничто на свете не сможет его остановить.
— Я сейчас же пойду к Инуи, а ты, Рибби, иди домой и сиди там тихонько, как мышонок. Ну, и конечно же, молчи обо всём, что узнал. Это дело государственной важности. Завтра у Пенунхеба продолжай втираться к нему в доверие. Но не перегни палку. Он умён, как змий, и сразу же тебя раскусит, если ты ему хоть как-нибудь намекнёшь, что мог бы сочувствовать заговорщикам. Тем более он знает, что ты мой родственник. Помни, что за тобой будут постоянно следить. Не расслабляйся, даже оставаясь один. И вот ещё что, желательно, если бы ты отправился с караваном зерна и новобранцами в Финикию[40]. Корабли должны отплыть вот-вот, я это хорошо знаю. Мне почему-то кажется, что Инуи свяжет мне руки и опять не даст одним махом накрыть всех заговорщиков. Поэтому с тобой я передам послание визирю Севера, Рамосу. Он в большой силе у нашего властелина и известен своей мудрой хитростью и беспощадностью. Рамос меня поддержит и напрямик обратится к фараону, а тот, как я знаю, особенно ждать не любит. Значит, доберусь я до этих заговорщиков, — дядя Меху сделал такое свирепое лицо, что по спине его племянника пробежали холодные мурашки.
— Но как я смогу оказаться на судне каравана, когда Пенунхеб мне сказал, чтобы я чертил планы гробниц?
— А мы сделаем так. На ногу писцу, назначенному ехать с караваном зерна и знающему, как и ты, финикийский и вавилонский языки, наступит осёл, или колесница обе его конечности нижние переедет, — дядя Меху усмехнулся, — ведь случаются же такие недоразумения, — сиплый хохот прозвучал над крышей, вспугнув нескольких маленьких птичек, сидевших на ветках цветущих алыми цветами экзотических кустов. — Так что готовься, малый, к далёкому путешествию. Ничего не поделаешь, Рибби, ты вступаешь во взрослую жизнь и делаешь это очень энергично, так что готовься к большим испытаниям, в такое уж время ты уродился! Иди-ка, милый, обедать, а я пойду к визирю Инуи, хотя отлично знаю, что он мне скажет, — тяжело вздохнув, дядя похлопал по спине своего племянника, спустился с крыши и направился к дворцу визиря по узким улочкам Фив в сопровождении нескольких стражников с длинными копьями и небольшими круглыми щитами, обтянутыми серо-чёрной гиппопотамовой шкурой. Багрово-красный шар солнца уже опускался на плоские крыши высоких городских домов. Пыль под ногами возвращающегося после длинного рабочего дня простонародья уже была просто тёплой, а не раскалённой, как днём. Начинались самые сладкие, спокойные часы для суетливых, по-южному экспансивных, но добродушных фиванцев.
2
Риб-адди вошёл в столовую, большую квадратную комнату с высоким потолком. Она находилась в центре просторного дома. Столовая была выше остальных комнат, и её окна располагались под самой крышей. Свет, падающий с высоты, освещал только центр комнаты, создавая в зале приятный полумрак по углам и вдоль стен, побелённых внизу и раскрашенных вверху в светлые пастельно-кремовые тона. Здесь было прохладно. Изредка в длинные окна под крышей влетали ласточки и стремительно проносились между высоких деревянных, коричневых с зелёными капителями, колонн, напоминающими стройные финиковые пальмы, которые подпирали потолок, покрашенный в синий, небесный цвет. В столовой уже все собирались на поздний обед.
40