Фараон стремительно бросился вперёд и нанёс сильнейший удар своим огромным мечом, зажатым в правой руке. Тудхали с трудом отбил этот выпад. Насмешливая улыбка исчезла с его широкой дочерна загорелой физиономии с полными красными губами. Хетт крякнул и мощно заработал мечом и кинжалом. Теперь настал черёд защищаться фараону. Но тут-то и проявилось качество, поражавшее всех его противников: несмотря на огромный рост и солидный вес, Рамсес летал как бабочка на поле боя на своих сильных, стройных и длинных ногах. Его стремительность, быстрота реакции и лёгкость были поразительны. Вскоре с хетта слетел разрубленный шлем, панцирь в нескольких местах был уже разодран и сквозь прорехи обильно сочилась кровь. Человек-гора задыхался, пот, смешанный с кровью, обильно струился по его лицу. А фараон выглядел свежим и бодрым, как и в начале боя.
Окружающие хетты и финикийцы были поражены. Тудхали слыл непобедимым бойцом в Анатолии, Сирии, Финикии и Месопотамии. О нём слагались легенды везде, куда хоть раз приходили воины хеттов. А теперь на глазах у сидонян могучий воин, подобно чёрному буйволу сметавший всё, что вставало у него на пути, превращался в мышонка, с которым небрежно играл огромный безжалостный кот.
— Да он подобен богам! — раздались крики суеверных финикийцев. — Разве можно простому человеку тягаться с богом?!
А бог тем временем зорко посматривал поверх голов столпившихся вокруг сидонян, не появились ли наконец его отборные молодцы, шерданы в своих рогатых бронзовых шлемах. И как только увидел, что предводитель его гвардии Алесанду приближается на своей колеснице, а за ним бегут бравые сицилийцы, потрясая круглыми щитами и длинными прямыми мечами, то перестал тянуть бой и стремительно провёл победную серию ударов мечом и секирой. Тудхали громко захрипел, упал навзничь и в конвульсиях испустил дух.
— Подберите труп, сделайте из него чучело и поставьте в угол моего шатра. Пожалуй, этот хетт был посильней нубийца, — небрежно приказал Рамсес придворным, пробившимся к своему повелителю вместе с шерданами.
Но фараон плохо знал хеттов. Они все как один кинулись защищать поверженное тело своего командира и вождя. Как ни пытались шерданы выполнить безжалостное приказание своего фараона, но хеттские воины унесли труп Тудхали с собой. И в дальнейшем всё пошло не так, как хотел живой бог, повелитель долины Нила. Несмотря на удачные действия египетских колесниц, защитники крепости, участвующие в вылазке, правда с большими потерями, но смогли пробиться назад в город. Первая линия стен, изрядно потрёпанная таранами осаждающих, была отбита и тоже осталась в руках сидонян. Египетские войска отступили на исходные позиции, перед которыми дымились головешки, всё, что осталось от стены, недавно называемой звучно — «Рамсес, ловящий азиатов». Сейчас это звучало как насмешка.
3
Фараон метал гром и молнии. Он срочно собрал военный совет на площадке у себя перед шатром. В грязи и пыли, а многие и в крови своей и чужой, египетские военачальники сидели на низких стульчиках кружком перед походным троном Рамсеса, который задавал им множество горьких вопросов:
— Откуда у осаждённых оказались вполне способные колесничные войска, если только недавно вы меня убеждали, что сидоняне съели с голоду всех своих лошадей и якобы даже принялись за кошек и собак?
— Почему так вяло шёл штурм?
— Кто и почему так далеко от стен разместил наши колесницы?
С каждым вопросом головы военных опускались всё ниже. Никто не смел посмотреть в глаза фараону. Многие решили, что им придётся сегодня же вечером оказаться на коле или склониться над плахой. Но в момент суровых испытаний для всего высшего командного состава египетской армии нашёлся человек, который тихонько предложил разъярённому Рамсесу перейти в шатёр и продолжить разговор один на один. Этим смельчаком оказался визирь Рамос, правитель Северного Египта и главный жрец бога Сетха, особо почитаемого в Западной Дельте Нила, откуда был родом сам фараон. Рамсес посмотрел с досадой на старого учителя, которому доверял больше всех на свете, естественно, после смерти своего отца, и пнув на ходу попавшийся под ногу стульчик, вошёл в шатёр. Там он стал нервно ходить из одного угла в другой, поглядывая на усевшегося на низком стульчике сухонького, одетого в простую льняную тунику, старичка, снявшего парик и поглаживающего свою белую лысую голову, по форме напоминающую кокосовый орех. Рамсес вдруг вспомнил, как он ещё маленьким мальчиком сидел перед своим учителем, слушал его мудрые слова и мысленно хихикал, ожидая, когда тот погладит себя по лысине сухой ладошкой. Рамос всегда это делал, когда изрекал особо умные мысли. Фараон улыбнулся. Он был отходчив, а на своего учителя вообще не мог долго сердиться. Тот обычно оказывался прав, хотя это иногда и раздражало выросшего ученика.