— Спасите нас, возьмите под свою защиту, — упал Дагону в ноги только что осчастливленный юношей финикиец. — Они же всё видели, какое нам счастье привалило, я двух шагов с дочкой по улице не ступлю, как мне глотку перережут, а золото заберут. Спасите нас!
— Ладно уж, стой рядом со мной, бедолага, вместе со своей соплячкой, — проворчал Дагон и вновь обратился к юноше, наклонившись к его уху: — Вот теперь я уж точно знаю, что ты египтянин. Никакой сидонянин на такую глупость, как ты только что выкинул, неспособен. Надо же, в первый раз человека видит и сует ему кусок золота. Да по старым временам всё моё стадо не стоило того куска, что ты этому доходяге отвалил, — пастух ещё ближе наклонился к уху Риб-адди и прошептал удивлённо: — Если у вас даже такой молоденький чиновник, как ты, такой щедрый, так что же говорить о фараоне?
— Он тебя золотом осыплет. Ни ты, ни твой осёл не сможете поднять того золота, которым наградит тебя мой повелитель, если поможешь Ахираму одолеть Керета, выгнать из города хеттов и заключить с нами союз против них, — проговорил тихо, но уверенно Риб-адди. — К тому же ты сможешь со своими пастухами вступить в войско фараона и пойти с ним в поход на север, а там очень много богатых городов и селений. Военной добычи будет хоть отбавляй, а воевать вы, как все знают, умеете, да и о своей выгоде подумать не забудете. Вот и решай, Дагон, в чьём лагере нужно быть сейчас умному сидонцу, — подмигнул юноша.
— А ты парень не промах! — гаркнул пастух и хлопнул Риб-адди по плечу. Юноша чуть не упал носом в пыль дороги, так увесиста была рука славного предводителя сельского плебса.
Тут раздался скрежет открываемой калитки. Дагон с Риб-адди и несколькими своими телохранителями в звериных шкурах вошёл уверенной походкой на двор усадьбы Ахирама. В старые времена его бы не пустили и на порог этой богатейшей усадьбы, но сейчас Дагон был в силе. Он предводительствовал одним из самых мощных отрядов в городе. Его свирепые пастухи стояли за него стеной. К тому же обездоленный и голодный люд Сидона всё больше верил, что только Дагон сможет их защитить не только от египтян, но и от жадных богатеев, готовых содрать с высохших от голода тел последние рубахи в обмен на прогнившую рыбу и истлевшее зерно. Поэтому быстро набирающий авторитет предводитель сидонского простонародья смело шагал по посыпанной чистым песочком дорожке, посматривая хитро прищуренными, по-крестьянски сметливыми глазами вокруг. Пришло его время диктовать богатеям условия. Дагон чувствовал, что ухватил судьбу за вихор. Но теперь надо было не продешевить!
3
Раннее утро следующего после неудачного штурма египетскими войсками сидонских укреплений дня глава олигархического совета десяти Ахирам провёл так же, как проводил всегда многие годы своей трудовой жизни, состоящей в основном в погоне за наживой. Ни длительная осада Сидона, ни неудачная кровавая попытка Рамсеса Второго взять городские укрепления, которая убедила почти всех горожан в том, что они на краю пропасти, ведь сил сопротивляться жестокому врагу уже почти не осталось, — ничто не могло изменить главного инстинкта и закоренелой привычки рыжебородого дельца. Он как обычно сидел у себя в просторном рабочем кабинете, проверяя счета и отчёты своих многочисленных приказчиков. Хозяин обширной и роскошной усадьбы, располагающейся неподалёку от порта и центрального храма, двух главных центров жизни финикийского города, в этот ранний утренний час выслушивал доклады своих многочисленных управляющих, просматривал груды различных документов: торговые сделки, закладные и читал письма от доверенных купцов. Последние даже в такие непростые для всей Финикии времена, когда египтяне и хетты буквально рвали её на куски, стараясь захватить как можно большую часть богатой страны, лежащей на пересечении всех основных торговых путей Ближнего Востока, продолжали торговать и на Кипре, и в Ахейе[65], и в Ассирии, и в Вавилоне, и в царстве хеттов, и даже во враждебном сейчас Египте.
Казалось бы, ну какая может быть торговля в городе, изнывающим который месяц в осаде? Но на самом деле настоящий финикиец мог наживаться, где угодно и когда угодно. Именно сейчас, когда почти все горожане сходили с ума от голода, зерно, финики и сушёная рыба из секретных подземных хранилищ олигарха шли нарасхват. Платили золотом! А кто не мог его достать, отдавал в рабство своих сыновей и дочерей, или за бесценок землю, отчий дом, лишь бы выжить!
65