— Недаром говорили наши отцы: «Уши юноши на спине его, и он внемлет, когда бьют его», — удовлетворённо и наставительно произнёс Рамос, стоя рядом и потирая лысину сухой ладошкой. — Будешь теперь внимательно прислушиваться, что говорит тебе, о непослушный юноша, твой непосредственный начальник, ибо он отвечает за тебя перед нашим богом и повелителем.
— Я уже это слышал много раз в школе, — шмыгнув носом, ответил Риб-адди, вставая с палубы и надевая свою белую набедренную повязку.
— Мудрые мысли, мой милый, полезно слушать часто, — наставительно проговорил старичок и добавил: — Пойдём-ка перекусим да и примемся за нашу переписку с Вавилоном.
Когда же вскоре на нос судна, где проходила экзекуция, пришёл посланец фараона и принёс знак Золотого льва на серебряной цепочке, повесив его на шею Риб-адди, визирь Рамос философски заметил:
— Ничего, юноша, и то и другое тебе одинаково полезно.
В отдельной каюте, визирь и писец занимались иностранной перепиской допоздна. Так закончился для Риб-адди один из самых важных дней его жизни. Вскоре судно фараона причалило к берегу. Солнце опять уходило за горизонт, к которому устремились пять ахейских кораблей с теперь уже дружескими египетской державе пиратами. Великая схватка за власть между древнейшей египетской империей и мощной молодой державой Хатти продолжалась, вовлекая всё больше участников.
Глава 6
1
Когда в середине лета Риб-адди вновь приехал в Сидон, то просто не узнал города, так быстро тот оправился после военной разрухи. Большинство горожан, нарядно одетые в разноцветные туники и завёрнутые в покрывала из тонкой шерсти, сытые, весёлые, довольные жизнью, совсем не походили на ту голодную толпу в отрепьях, которую видел египетский разведчик в последние дни осады, несколько месяцев назад. Вокруг города зеленели, а кое-где уже начали созревать поля с пшеницей, рожью, ячменём. В садах убирали черешню, абрикосы, сливы, ранние яблоки. Экспансивные финикийцы торговали, болтали, размахивали руками, почти на каждом углу. Загорелые торговцы на тележках с целыми горами алой черешни, медово-жёлтых абрикос или тёмно-фиолетовых слив, над которыми роились с жужжанием осы и пчёлы, развозили свой ароматно пахнувший товар и громко зазывали покупателей или даже распевали во всё горло песни. На центральном базаре громко кричали всегда чем-то недовольные ослы, ревели верблюды, принёсшие на своих горбах большие тюки из Сирии, Вавилона и Аравии, изредка мычали огромные, чёрные, что-то жующие волы, привёзшие крестьянские неуклюжие телеги-арбы на двух высоченных, деревянных колёсах.
Но особенно полюбил Риб-адди бывать в порту. Здесь находилось сердце финикийского города. Причалы Сидона были просто забиты судами из всех известных стран мира. Особенно процветала торговля с Египтом и подвластными ему странами. Складских помещений, заполненных товарами под самые крыши, уже не хватало. Торговые конторы порта были переполнены купцами и членами торговых компаний, поглощающими тоннами прохладительные напитки и сладости, с азартом играющими в разнообразные настольные игры, ведущими деловую переписку, обсуждающими цены на свои товары или задумывающими проекты дерзких торговых экспедиций к далёким берегам Крыма, Колхиды, Иберийского полуострова и даже к загадочной стране Офир. Благо теперь можно было свободно плыть по Нилу, потом по каналу в Красное море и дальше куда хочешь: хоть в страну Пунт или Индию.
Изменился и Риб-адди. Теперь юноша ходил по городу в белой льняной плиссированной юбке, с широким плоским ожерельем на шее и большим орденом Золотого льва, висевшим на груди на массивной золотой цепи. На голове красовался пышный чёрный парик, украшенный бирюзой и золотом. На руках сверкали многочисленные браслеты. Когда Риб-адди шёл по улице, постукивая начальственным посохом, отделанным серебром, за ним почтительно семенил чёрный нубиец, подаренный Рамосом, со страусовым пером в курчавых волосах, медной серьгой в носу и раскладным стульчиком и мухобойкой в руках. Все горожане почтительно кланялись важному египетскому чиновнику, а те, что были победнее, просто падали на колени прямо в пыль. Юноша милостиво кивал и следовал дальше своей дорогой вальяжно-неторопливой поступью, которой он научился у придворных сановников.
Однажды Риб-адди сидел в порту рядом с причалом на раздвижном деревянном стульчике под розовым зонтиком, который держал невозмутимый нубиец, внимательно наблюдая, как грузятся египетские торговые суда стволами финикийского кедра и сверяя количество и качество брёвен с документами, написанными сидонскими приказчиками корявым финикийским алфавитом на тяжёлых глиняных табличках. Молодой человек, успешно поднимающийся по служебной лестнице, помимо своей основной работы у Рамоса, исполнения обязанностей министра иностранных дел, теперь занимался и хозяйственными делами, контролируя кое-какие внешнеторговые операции. Визирь старался предоставить способному юноше возможность набраться как можно больше опыта.