Внезапно она заметила гостя. Риб-адди встал, и молодые люди замерли, глядя друг другу в глаза. На обоих словно напал столбняк. Каждый был просто очарован и поражён красотой другого, но было здесь и другое. Юноша смутно помнил девушку, которую пожалел несколько месяцев назад. Но разве бледный образ на задворках его памяти мог сравниться с этой полной жизни и огня красавицей? Риб-адди видел немало красивых женщин, не был обижен их любовью, в этом отношении он значительно обогнал своих сверстников. Но здесь было всё иначе. У него было такое ощущение, как будто он наконец-то встретил родного человека. Глаза девушки, такие же добрые и лучистые, как у её матери, смотрели на него не только восхищённо, но с какой-то обволакивающей душу нежностью.
Бинт-Анат сразу узнала в этом роскошно одетом египетском вельможе того скромного юношу в простой выбеленной тунике, который подарил его отцу золотой слиток. Тогда ещё её поразили его глаза, такие большие, красивые, чуть лукавые, нежно и ласково глядевшие на неё. Никто из мужчин никогда на неё так не смотрел. Странно, но она тогда почувствовала, что этот юноша необычайно напряжён, словно ждёт в любую минуту удара из-за угла. Она про себя пожелала ему удачи. Впоследствии она не раз вспоминала его живой, завораживающий взгляд с таящимся в глубине лукавым огоньком. Бинт-Анат потом часто гадала: избег ли опасности этот юноша, жив ли он? И как только вновь увидела эти глаза, то сразу узнала их. Она почувствовала, что у него всё хорошо, и поняла по тому, как он на неё сейчас смотрел, что они созданы друг для друга и что скоро будут мужем и женой. И приняла эту мысль, как что-то вполне естественное и закономерное, наконец-то вошедшее в её жизнь.
За несколько мгновений немого диалога глаза молодых людей сказали друг другу всё. Затем девушка взвизгнула и кинулась в дом, одеваться и прихорашиваться. Ведь в одной тунике предстать перед незнакомым мужчиной было очень неприлично в Сидоне. Однако Бинт-Анат с удовлетворением подумала, что Риб-адди, она уже знала его имя от отца, наверняка оценил её изящную, прекрасно сложенную фигуру, просвечивающую сквозь тонкую голубую ткань, освещаемую солнцем, всё ниже спускающимся к морской волне.
Вскоре она уже с матерью подавала блюда и напитки почётному гостю. А после обеда, который юноша проглотил, даже не заметив, что он ест, молодые люди устроились за столиком в укромном уголке веранды. Риб-адди перевёл египетские документы, которые были непонятны девушке.
— Посмотри, какая красивая парочка, — прошептал Чакербаал жене. — Вот было бы здорово, если бы я приобрёл такого зятя. Ведь он служит в канцелярии самого фараона и наверно свободно общается, как с его величеством, так и с его первым визирем Рамосом. Все мои торговые партнёры лопнут от зависти и, смотришь, через годок-другой выберут меня главой компании. Кому же, как не мне, тогда руководить нашей торговлей с Египтом!
Жена финикийца, уже давно заметившая, как смотрят друг на друга молодые люди, вытерла слезинку, скользнувшую у неё по щеке, и, вздохнув, ответила:
— Будет у тебя важный зять. Бедная наша дочурка, ведь ей придётся уехать в чужую страну. Как сложится там её судьба среди чужих-то людей?
Всю наступившую ночь Риб-адди бродил по стене цитадели, любуясь горящими огнями ночного Сидона и освещаемым луной и звёздами морем. Но куда бы юноша ни смотрел, везде ему виделся образ красивой и нежной Бинт-Анат. Рано утром он отправился просить руки дочки у Чакербаала и был несказанно удивлён, когда встретил на веранде уютного дома Зимриду, которая уже знала, что тот скажет. Она обняла Риб-адди, поцеловала в обе щеки и повела его в залу для гостей, где будущего зятя ждал, бегая возбуждённо из угла в угол, тощий отец невесты, озабоченный в первую очередь тем, как бы не упустить своей выгоды.
Через неделю сыграли свадьбу. Надо было спешить, фараон возвращался в Египет. И вскоре Риб-адди со своей молодой женой уже стоял на корме судна его величества и махал рукой Зимриде и Чакербаалу. Их фигурки на причале делались всё меньше и вскоре совсем исчезли. Теперь был виден только великолепный Сидон, но и он через час растворился в голубоватой дымке. Свежий ветер неутомимо надувал большой прямоугольный оранжевый парус, корабль быстро скользил по небольшой волне, слегка покачиваясь. Риб-адди, стоя на палубе, прижимал к себе самого дорогого на свете человека, свою жену, прекрасную Бинт-Анат. Что-то ждало его впереди?