— Какая ты милая, Флора! — закричала девушка и, едва не выбив поднос из рук старухи, расцеловала ее морщинистые щеки. — Я очень боялась, — продолжала Арета, — что нам нечем будет кормить гостей. Теперь — ура! Ешьте и пейте!
— Флора! — сказал Вермонт, уже откупоривший бутылку. — Ты так тронула меня, что не уйдешь, не выпив стаканчик этого рома, которому столько же лет, сколько тебе, то есть семьдесят с лишним.
Бережно налив стаканчик темной жидкости, Вермонт подал его Флоре. Та пригубила… И все присутствующие с удивлением увидели, как выражение удовольствия на ее лице сменилось недоумением, а недоумение — глубокой печалью.
Горько вздохнув, Флора вытерла рукой рот, поставила стаканчик на стол и сказала:
— Не хочу вас обидеть, сеньор Вермонт. Нет. Очень вам благодарна. Только это не ром. Это, должно быть, лекарство или уксус, но не ром.
— Что такое?! — заревел побледневший Вермонт. — Что ты бормочешь?
Он схватил стаканчик, понюхал жидкость, немного отпил, а затем, топнув ногой, выплеснул напиток на пол.
— Надул, проклятый португалец! — воскликнул Раненый Ягуар. — За пятьдесят рейсов я купил у него бутылку кофе. Каково?..
При таком заявлении поднялся безумный хохот; сам Вермонт смеялся пуще других. Что касается Роберта, то он чуть не катался по полу от восторга и под конец, когда смех начал переходить в стоны и кашель, — подпрыгнул три раза, не зная уже, чем выразить овладевшее им веселое настроение.
— Ну, — сказал Вермонт, когда общество несколько успокоилось, — есть, на наше счастье, немного кашассы. Принеси ее, Флора.
После этого переполоха аппетит увеличился, и все, основательно поев, принялись пить матэ.
Матэ — мелко истолченные сухие листья дикорастущего кустарника. По вкусу этот напиток похож на чай, только более горек. Его приготовляют так: каждому человеку в отдельный горшок — бомбиллу — бросают горсть матэ, сахару, заливают кипятком и сосут через медную трубочку.
Южноамериканцы страшно любят матэ за его возбуждающее действие и особенный вкус. Европейцам матэ вначале не нравится, а затем они также начинают любить его, как и местные жители.
— Первый раз в жизни я пью матэ, о котором столько читал, — сказал Линсей.
— Для вас, — сказала вернувшаяся от очага Арета, — сегодня будет приготовлено кушанье пампасов — бычье мясо, зажаренное в шкуре. А к матэ вы так привыкнете, что чаю уже не захотите.
— Великолепный напиток! — ответил Линсей, которому нравилось решительно все, что он видел, пил и ел.
После еды, кашассы и матэ мужчины закурили сигары; Ретиан стал рассказывать Вермонту о своем пребывании в Северных Штатах; Линсея положили отдохнуть в патио, на подушки и мягкие циновки, где уставший старый конторщик мгновенно заснул, а Арета, выждав, когда ее отец, в свою очередь, рассказал о своей жизни и разных неприятностях, уже нам известных, обратилась к Роберту:
— Ты очень меня интересуешь, Роберт. Расскажи теперь нам о себе все, ничего не скрывая.
— Знаешь, Арета, — сообщил Ретиан, — когда мы ехали сюда, я пытался допрашивать его, но он только твердил: «Все узнаете, когда приедем, а то, если начну рассказывать теперь, то вы будете со мной спорить, а я спорить на скаку не могу!»
— Загадочная личность! — рассмеялась Арета. — «Не скажу, не могу»… Ну-ка, что у тебя там спорного?
Роберт замялся и покраснел. Застенчиво улыбаясь, он теребил свои рваные штаны и, наконец, решился, став не по-детски серьезным.
— Иди сюда! — сказала Арета, проникшаяся к маленькому бродяге горячим сочувствием.
Он подошел к девушке; Арета обняла его и прижала к себе.
— Он сам дал себе новое имя, — сказал Ретиан. — Имя это — «Звезда Юга». Скромно, не правда ли?
— Все более интересуюсь тобой, — шепнула Арета мальчику. — Что это значит: «Звезда Юга»?
— Видите ли, — заговорил Роберт, — я член тайного общества, то есть мы — я, Дик Нерви, Дуг Ламбас и Кристоф Гаррис — составили тайное общество… Но вам ведь скучно слушать!? — прервал сам себя Роберт, — а рассказывать так, как рассказывал Паркер, я не умею…
— Никогда в жизни я не слышал ничего более интересного, — важно заявил Вермонт, протягивая Роберту сигарету.
— Я тоже, — подхватила девушка.
— Благодарю вас, я не курю, — ответил Роберт, пытливо всматриваясь в лицо Вермонта, чтобы разгадать, не смеется ли тот над ним. — Тогда я продолжаю…
— А кто такой Паркер? — спросил Ретиан.