Она стояла ко мне спиной, водя скребком по боку Мэйпл. Постепенно ее рука стала дрожать меньше, однако Эмми все равно была натянута, как струна.
– Эмми, – тихо произнес я, подходя ближе. Она не ответила, продолжая чистить лошадь. Я вдруг заметил, что у нее слегка подрагивают плечи. – Эмми, – уже более твердо позвал я.
Она по-прежнему молчала. Встав у нее за спиной, я протянул руку и накрыл ее ладонь своей, чтобы остановить скребок. Эмми неподвижно застыла, лишь руки и плечи у нее все еще дрожали.
Я взял скребницу из руки Эмми, а после обхватил ее ладонь и отвел в сторону от лошади. Затем развернул Эмми лицом к себе, положил руки ей на плечи. И увидел слезы в ее глазах.
«Черт».
Только ее слез мне и не хватало.
– Поговори со мной. Что происходит?
– Все хорошо.
По щеке Эмми скатилась слезинка. Я машинально стер ее, даже не задумываясь.
– С тобой явно что-то не так. – Я никогда ее такой не видел. И мне было не по себе. – Что случилось?
На миг Эмми застыла неподвижно, потом медленно кивнула. Я провел ладонями вверх и вниз по ее рукам, чтобы успокоить.
– Мне можешь смело рассказать.
– Все хорошо. – Она по-прежнему плакала, но в голосе теперь звучала злость.
– Эмми…
– Не надо. Хочу побыть одной.
Уходить я не собирался, однако давить на нее не стал, а вместо этого позволил выплакаться. Я смотрел, как по ее щекам катятся слезы, и чувствовал, будто кто-то сжимает мне горло, не давая дышать.
С Эмми явно что-то произошло. Не зря она нагрянула сюда, словно снег на голову, никому ничего не сказав. Густ говорил, что сестра практически не выходила из хижины. И, как оказалось, не ездила верхом.
Что, черт возьми, случилось в Денвере? Нужно это выяснить.
– Эмми, почему ты вернулась домой? – как можно мягче спросил я. Хотя сейчас при взгляде на нее внутри просыпались странные чувства, и это чертовски меня нервировало.
– А тебе что за дело?
– Ну, ты мне не безразлична, – признался я.
Так было всегда. Но сейчас эти слова приобретали несколько иной смысл.
Эмми усмехнулась в ответ. И я решил попробовать зайти с другой стороны.
– Давай, Эмми, вижу, тебе надо с кем-нибудь поговорить. Не волнуйся, даже если я решу рассказать о нашем разговоре Густу, он ни за что не поверит, что ты со мной откровенничала. Ты ведь меня не выносишь. – Последнюю фразу я постарался произнести как можно более равнодушно. – Так что случилось, Эмми?
Глубоко вздохнув, она призналась:
– Я… поранилась. Слетела с лошади. Прямо на забор… – Слова лились из нее как из пожарного шланга; голос дрожал, по щекам катились слезы. – Я потеряла сознание, а когда очнулась, глаза заливала кровь. Я ударилась головой. Не знаю, что произошло. Я сидела в седле, выполняла упражнения на другой лошади… И вдруг меня отбросило так далеко, что я с силой ударилась о забор. Наверное, меня хорошо приложило…
– Мне жаль, Эмми. Правда жаль.
Понятно, почему она не садилась на лошадь. Подобное происшествие подействует на кого угодно. А в случае с Эмми все обстояло еще хуже, учитывая, как погибла ее мама. Даже если сама она не связывала эти события друг с другом, на подсознательном уровне они уже слились для нее воедино.
– Я очнулась и вновь попыталась сесть в седло. Правда попыталась… но не смогла. Не сумела. И до сих пор не могу. – Эмми по-прежнему дышала слишком часто. – Я не знаю, что делать. Не знаю. Не понимаю, что теперь делать.
– Эмми, эй, все хорошо. Успокойся.
Я продолжал растирать ей руки. Теперь Эмми уже дрожала всем телом. А потом принялась царапать себе горло, как будто хотела выбраться из собственной кожи.
– Эмми, скажи, что тебе нужно. Что я должен сделать.
– Мне нужно… – пробормотала она между судорожными вздохами. – Ты можешь…
– Что угодно, сладкая.
– Сожми. Пожалуйста. – Эмми закрыла глаза и обхватила себя руками, словно норовя сама себя обнять.
Я притянул Эмми к себе и осторожно вместе с ней опустился на пол конюшни. Затем крепко прижал ее к груди и начал мягко покачивать взад-вперед. Рубашка уже становилась мокрой от ее слез.
– Дыши вместе со мной, хорошо? – Я начал с шумом вдыхать и выдыхать воздух, чтобы она уловила ритм. – Ты в безопасности, Эмми.
Мы так и сидели с ней на полу конюшни. Дыхание Эмми постепенно замедлялось. Почувствовав, что она успокаивается, я немного ослабил объятия, хотя сам по-прежнему дышал медленно и размеренно.
Несколько минут спустя Эмми подняла голову. Ее лицо покраснело от слез, взгляд казался пустым.
– Прости, – пробормотала она.
– Эмми, не надо извиняться. Такое уже случалось раньше? – спросил я. Она молча кивнула. – Давно это началось? После падения?