Никто из нас не заговаривал о случившемся, и вряд ли Брукс или я в дальнейшем станем поднимать эту тему, однако я была благодарна ему уже за то, что в тот день мне не пришлось бороться с приступом в одиночку.
Тот факт, что кто-то еще узнал о моем падении с лошади, странным образом успокаивал. Теперь это происшествие существовало не только у меня в голове; оно стало реальностью, причинило настоящую боль и действительно имело последствия.
И раз уж падение превратилось в непреложный факт, реальным мог стать и подъем.
До сих пор на занятиях с Бруксом мы седлали лошадей, а после выводили их в загон для прогулки. По возвращении в конюшни мы расседлывали их и выпускали Мэйпл и Фрайди на пастбище. Наверняка Люку Бруксу все это уже наскучило. Странно, что у него хватало терпения полностью готовить лошадей к верховой прогулке лишь для того, чтобы выгулять их, словно собак вокруг квартала, а после привести обратно. Складывалось впечатление, что он зря тратит на меня свое время. И все же я была благодарна ему за неспешность. За то, что пока не заставлял меня садиться верхом на Мэйпл.
Впрочем, я понимала: рано или поздно этот день придет.
Выполняя вместе работу на ранчо и выгуливая лошадей, мы с Бруксом разговаривали. Этот парень, сколько я себя помнила, вечно околачивался у нас в доме, однако вот так наедине мы с ним общались впервые. И впервые по-настоящему вели беседы. Во время которых я не вспоминала ни о несчастном случае, ни о его последствиях.
Это помогало. Возможно, даже больше, чем хотелось бы признавать.
За последние несколько дней мне многое стало известно о Бруксе. Весьма неожиданно для меня среди его любимых фильмов оказались «Общество мертвых поэтов» и «Сокровище нации». Я-то думала, он скорее предпочитает нечто вроде «Старикам тут не место».
Любимой музыкальной группой Брукс называл Bread, но если бы ему пришлось выбрать еще одну, то он назвал бы Brooks & Dunn или The Highwaymen.
Обсуждали мы и другие темы. Порой какие-то подробности всплывали в разговорах сами собой. К примеру, я узнала, что его сводные братья с ним больше вообще не разговаривали. А маму из-за отчима Джона он давно уже не видел. Несколько лет назад кто-то в «Сапоге дьявола» выразил ему соболезнования по поводу здоровья его матери. Лишь тогда он узнал, что она проходила курс лечения от рака пищевода.
Хотя сейчас мать чувствовала себя хорошо, Бруксу так и не удалось с ней встретиться. Он пытался несколько раз – сразу после того, как у нее началась ремиссия, – но Джон попросту не пустил его на порог.
Еще подростком я понимала, что у Брукса дома проблемы. Именно поэтому он проводил все свое время на ранчо. Сейчас, во взрослом возрасте, я иначе воспринимала его сложности в отношениях с родными. Они трогали меня гораздо сильнее.
Признаюсь, даже просто слушать о них было тяжело. И я представить не могла, каково пришлось Бруксу. Ведь он все это испытал на собственной шкуре.
Этот парень заслуживал лучшего.
Мы были знакомы с ним почти всю жизнь, однако на самом деле я его совсем не знала. И наши нынешние разговоры рождали во мне странные чувства. До недавнего времени я воспринимала Брукса просто как парня, вечно зависающего у нас на ранчо. И с ревностью относилась к тому, что он вместе с моими братьями и отцом стал частью мужского клуба семейства Райдер. Ведь Брукс не принадлежал к нашей семье.
Жаль, что тогда я не представляла, как много значила для него принадлежность к чему-то подобному, возможность стать одним из нас.
Сегодня нам предстоял еще один урок, только не с раннего утра. Густ загрузил Брукса какой-то работой – раз уж тот согласился помогать на ранчо. И я, пользуясь возможностью, решила позавтракать с папой, поскольку после возвращения домой отец был вечно чем-то занят и мы практически не виделись.
Мы устроились за столом на кухне. Передо мной стояла тарелка с домашними блинчиками с шоколадной крошкой, отец пил зеленый смузи. Уэст явно не шутил насчет здорового образа жизни.
Мне вдруг захотелось поговорить с ним о Бруксе.
– Папа, – осторожно, даже робко начала я.
– Да, малышка, – отозвался он, не отрывая взгляда от утренней газеты.
– Что ты думаешь о Бруксе?
Мой вопрос мог вызвать у отца какие-либо подозрения, но мне нужно было знать.
– О Люке? Он хороший парень. А что?
«Да просто на днях мы целый час просидели с ним в обнимку на полу конюшни, и мне хотелось бы понять, насколько это нормально», – мысленно ответила я, а вслух пояснила:
– Ничего. Интересно, почему ты практически усыновил его, когда мы были детьми.
Отец снял очки для чтения и отложил газету в сторону.