— Ой. — Я потрясла кулаком. — Это намного сложнее, чем кажется. И действительно тяжело.
Сайлас улыбнулся, отступив назад и скрестив руки на груди, ожидая, когда я попробую снова.
— Ладно. Поехали. — Вернувшись в свою стойку, я убедилась, что мой кулак сжат настолько сильно, насколько это было возможно, а затем ударила снова. На этот раз сумка начала раскачиваться. — Я сделал это!
— Хорошо. Теперь сделай джеб, — сказал он, подходя для демонстрации, — а затем хук правой.
Он показал дважды, один раз в замедленном темпе и один раз нормально, чтобы я могла запомнить движение.
— Поняла. — Я наносила удары и улыбалась, когда они попадали. Это было приятно. Действительно приятно. Настолько, что я собиралась завтра купить одну из этих груш и повесить ее у себя в гараже.
— Еще? — спросил Сайлас.
Я кивнула.
— Да, пожалуйста.
В течение следующего часа Сайлас показывал мне больше комбинаций ударов и несколько приемов локтем и коленом. К тому времени, как мы закончили, я вспотела, костяшки моих пальцев покраснели и опухли, а эндорфины от упражнений изменили мое настроение. Ну, они и тот факт, что я была с Сайласом.
Трудно было поверить, что я могу быть так счастлива после того, как начался мой день, и драмы на могиле Уэса. Еще одно доказательство того, что Сайлас был добр к моей душе. Он всегда знал, что мне нужно, даже когда я этого не знала.
— Спасибо. Мне это было нужно.
— Не за что. — Он подошел к мини-холодильнику и достал две бутылки воды. Бросив мне мою, он открыл свою и поднес к губам. Когда он выпил всю бутылку залпом, я уставилась на его горло и подпрыгивающий кадык. Пот блестел на его коже, а влажная футболка прилипла к груди.
Святой ад.
Все в этом мужчине было сексуальным. Всё.
Чего бы я только не отдала за то, чтобы он захотел меня вернуть.
Прежде чем Сайлас смог поймать мой пристальный взгляд, я вышла из транса и открыла воду, сделав несколько больших глотков и позволив холоду распространиться по моему горлу.
— Еще? — спросил Сайлас, направляясь к холодильнику за еще одной бутылкой воды.
— Нет, спасибо. Я в порядке. — Я подождала, пока он сделает еще один большой глоток, прежде чем спросить: — Ты всему этому научился в армии?
— Да. Я и некоторые ребята из моей команды начали заниматься боксом, чтобы поддерживать форму. Я повесил боксерскую грушу, когда вернулся домой, чтобы мне было куда пойти, когда мне нужно выпустить пар.
— И часто бывает это желание, выпустить пар?
Он пожал плечами.
— Зависит от дня. В последнее время я устаю, как собака, к тому времени, как заканчиваю работать, что просто иду домой и заваливаюсь спать.
— Все еще не удалось нанять кого-нибудь в помощь, да?
Он покачал головой и подошел к верстаку для инструментов, подпрыгнув, чтобы сесть на его верхушку.
— Нет. Никакого помощника, а папа главный, так что это значит, что мне крышка.
— Он главный? Я думала, вы управляете этим местом вместе.
Он усмехнулся.
— Я тоже, но поскольку папа ни черта не слушает из того, что я говорю, мне определенно не кажется, что мы наравне.
— Я сожалею. — Мне было неприятно слышать, как в его голосе звучит горечь.
Его взгляд смягчился.
— Не стоит. В любом случае, мне не следовало вываливать на тебя свое дерьмо.
— Я не возражаю. — Я подошла к куче покрышек и села. — Расскажи мне. Я хочу знать.
Сайлас
Черт, с ней было легко разговаривать. Я совсем забыл об этом.
Я не открывался кому попало, только тем, кому доверял, и поскольку этот список людей мог поместиться на стикере, я многое держал при себе.
Но Лис?
Когда она сидела на этих шинах с раскрасневшимся лицом и откинутыми назад волосами, я бы сказал ей все, что угодно.
— Папе нелегко передавать бразды правления. Он ничем не отличается от многих старых фермеров и владельцев ранчо. Он старой закалки, понимаешь?
Она кивнула.
— Он твердо стоит на своем.
— И в этом ошибка. Я не могу представить, как легко отпустить то, во что он вкладывал свою кровь, пот и слезы всю свою жизнь, и я не без сочувствия отношусь к тому, как трудно это отпустить. Его собственные заслуги и упорный труд сделали это ранчо успешным. Но проблема в том, что он лишает меня шанса сделать то же самое.
— Ты говорил с ним об этом?
— Я пытался, но это всегда заканчивалось ссорой.
Мы с папой десятилетиями спорим об одном и том же. Я подкидывал ему новую идею, он отвергал ее без раздумий, и мы оба начинали кричать. У него всегда находилось оправдание тому, почему моя идея не сработает. До того, как я пошел в армию, он говорил мне, что я был слишком молод и не знал, что лучше. После того, как я вернулся домой из Ирака, он говорил, что меня слишком долго не было и я больше не знаю, как здесь все делается. Сейчас ему требовалось больше времени, чтобы придумать оправдания, но в конце концов он придумывал какую-нибудь чушь, чтобы бросить ее в мою сторону.
По правде говоря, ему не нравились перемены.
— А как насчет твоей мамы? — спросила Фелисити. — Могла бы она помочь, поговорив с ним?
Я улыбнулся.
— Мама всегда говорит, что у папы две жены, она и ранчо. Она шутит, что он скорее разведется с ней, чем оставит «Счастливое сердце», и я думаю, она права.
Ее прекрасные голубые глаза расширились.
— Черт возьми.
— В конце концов, все образуется само собой. — Отец не молодел, и в худшем случае сохранял бы контроль до тех пор, пока не станет слишком стар, чтобы управлять ранчо, а затем будет вынужден передать его. Мне просто не нравилось, что на данный момент наихудший сценарий выглядел как наиболее вероятный.
Время сменить тему.
— Спасибо, что выслушала.
Она улыбнулась.
— Всегда.
— Как ты? У тебя был тяжелый день.
Она посмотрела на свои ноги, обдумывая свой ответ.
— Я думаю, что я в порядке. — Она подняла глаза, и я изучил ее лицо, чтобы убедиться, что это правда. — Я чувствую себя… по-другому. Легче, что ли? Я не знаю, подходит ли это описание, но я чувствую, как будто с моих плеч свалился груз. Я винила себя за ту вечеринку и пристрастие Уэса к метамфетамину, и мне больно, что он солгал мне. Я думала, мы любили друг друга достаточно, чтобы не лгать. Потребуется некоторое время, чтобы смириться со всем, но я справлюсь.
Я кивнул.
— Да. Ты справишься. — Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы она это сделала.
— Я просто жалею, что у меня не было возможности извиниться.
— За что?
— За, эм, то, что мы сделали. Той ночью. — Она покраснела и снова посмотрела на свои ноги.
— Ох. — Она имела в виду наш секс. Она чувствовала себя плохо и хотела извиниться перед Уэсом за то, что занялась со мной сексом. Она все еще думала, что заниматься со мной любовью той ночью было ошибкой. Что действительно чертовски задевало, потому что я думал, что та ночь была одной из лучших в моей жизни.
Я сделал большой глоток воды, считая пузырьки, когда они появлялись в бутылке, и обуздал боль. Что я действительно хотел сделать, так это швырнуть бутылку через всю комнату и пять минут биться головой о боксерскую грушу. Но когда дело касалось Лис, я всегда старался держать себя в руках.
— Что ты делал на ферме? — спросила она.
— Выписывал чек. Мы купили немного сена у Джека, а мама забыла отправить его по почте. Мне нужен был перерыв, поэтому я решил просто проехать к ним. Я выходил из их сарая и увидел, как ты идешь к могиле Уэса.
— Почему ты последовал за мной?
Потому что я хочу быть рядом с тобой все время. Потому что дистанция, которую я пытался соблюдать, убивает меня. Потому что мне нужно знать, перестанешь ли ты когда-нибудь любить Уэса.
Нет. Правды было бы слишком много для сегодняшнего дня.
— Я просто подумал, что тебе будет нелегко.
Она улыбнулась и прошептала:
— Спасибо.
— Не за что.
Некоторое время мы сидели тихо, прислушиваясь к тихим звукам в магазине. Огни над нами гудели, вентиляционное отверстие дребезжало, когда снаружи дул ветер, а из раковины медленно капало.
Было приятно посидеть для разнообразия. Я не мог вспомнить, когда в последний раз я не спешил сделать следующее в своем списке дел. И было особенно приятно просто сидеть с Фелисити в десяти футах от меня.