И прежде чем они снова сели в седла, чтобы продолжить свое путешествие домой, он обнял ее.
— Я говорил серьезно, Трейси. Для меня в этом проклятом мире — включая и ранчо — нет ничего дороже тебя.
Ее глаза сияли от переполнявших ее чувств.
— Я люблю тебя, Слейд Доусон. Он усмехнулся, и нежность засветилась в его глазах.
— Они жили долго и счастливо… Знаешь, мне кажется, это выражение было придумано для нас, любовь моя.
— Так и есть, мой милый, так и есть, — прошептала она, всем сердцем чувствуя справедливость этих слов.