Петер Вандам был помешанным, опасным безумцем.
И я ничего не могла сделать.
Кто-нибудь из парней снаружи слышит это?
— Этого ты хочешь, да? — прохрипел он. — Ну скажи, сука. Хочешь?
Я попробовала отрицательно мотнуть головой, но он намертво прижал ее рукой к стене, а пальцы так сжали мои челюсти, что я ощутила вкус крови.
Внезапно он отпустил меня и отстранился. Я шлепнулась на пол, инстинктивно поджала колени и прикрыла руками грудь.
Петер смотрел на меня сверху вниз и усмехался.
— Даю тебе неделю. В следующую пятницу твой муж приедет ко мне и скажет, что он согласен вложиться в проект. Если его не будет, я вернусь. Чтобы закончить то, что начал… С превеликим удовольствием. Решай.
Я простояла под душем почти час. Дрожащими руками растирала тело губкой, намыливала, несколько раз смывала пену. Осторожно терла ушибленные места. Стояла с открытым ртом, ловя струи воды.
Начало пятого. Пора забирать детей из школы. Я не могла здесь больше оставаться. Нужно заставить себя вытереться, одеться, выйти на улицу, сделать вид, будто ничего не случилось. Выбросить блузку, чтобы никто ничего не заметил.
Но я стояла под душем до тех пор, пока не опустел бойлер и сверху не потекла холодная вода. Я беззвучно плакала, потому что знала, что Петер выполнит свою угрозу. Если Эрик не вложит деньги, Вандам вернется. Он начнет с того места, где остановился, доведет дело до конца, а потом все расскажет Эрику, покажет ему ту фотографию. Петер сядет за решетку, но разрушит мою семью. Он все может разрушить. Все. Но если Эрик даст ему деньги, мы обанкротимся и останемся нищими. Будем жить где-нибудь в караване. Я продолжала судорожно всхлипывать. Слез больше не было.
— Съезжу в магазин, — сказала я. — Когда вернусь, приготовлю что-нибудь вкусненькое.
Эрик посмотрел на меня с удивлением.
— Может быть, поедем все вместе? Отметим первый вечер отпуска? Давай пойдем в ресторан!
Бастиан посмотрел на отца с надеждой.
— Да, в МакДо!
— Никакого Макдоналдса, — услышала я ответ Эрика. — Мы пойдем в настоящий ресторан.
— Фу… — разочарованно выдохнул Бастиан. — Скукотища.
Я откашлялась. Горло саднило до сих пор.
— Честно говоря, мне не хочется в ресторан.
Эрик поднял брови.
— Почему не хочется?
— Такое впечатление, что я заболеваю. И смертельно устала.
— Давай я возьму детей и съезжу в магазин? А ты посидишь дома.
— Нет, я и так целый день верчусь здесь. Хочу немного развеяться… Одна.
Я не смогла посмотреть Эрику в глаза.
— Что с тобой, Симона?
— Не обращай внимания, — ответила я. — Все пройдет… Ладно? Стресс. Эти… перемены.
Я прикусила губу.
— Купить что-нибудь необыкновенное?
Эрик покачал головой.
— Мне нет. Не покупай много. У нас больше нет едоков, пока.
— Я помню.
Слышу, как за спиной закрывается дверь камеры. Сажусь на кровать, смотрю на надписи на стене, потом на маленькое окошко. По стеклу стучат капли дождя. Вдалеке кто-то кричит и ругается.
Что я тут делаю? Что я вообще делаю во Франции? Это решение Эрика. Двое детей? Тоже решение Эрика. Все важные решения в моей жизни принимала не я. До того, как я вышла замуж за Эрика, этим занималась моя мать.
И даже выйдя замуж, в повседневной жизни я добросовестно следовала ее инструкциям. Эрик, как ни странно, оказался в точности тем мужчиной, которого она представляла рядом со мной в своих мечтах, вовсе не имея его в виду. А он почти идеально вписался в ту форму для отбора претендентов на мою руку и сердце, которую вылепила мать.
Она просто не понимала, что Эрик в то время находился в самом начале своей карьеры. Он прочно стоял на первых ступеньках служебной лестницы и стремился наверх, но мать этого не разглядела. Все, что она видела, это сережка в ухе и долг за учебу. Только за год до нашей свадьбы обстановка разрядилась. Я хорошо помню, что значило для меня ее одобрение.
После свадьбы мыслительная работа плавно перешла к Эрику. Он придумывал план, я выполняла. Он поворачивал налево или направо, я следовала за ним. Если он останавливался, замирала и я.
Если он изо всех сил устремлялся вперед, я бежала за ним, спотыкалась, пытаясь попасть в ногу. Чем было вызвано такое поведение? Слабостью характера? Малодушием? Не знаю. Измена с Мишелем стала моим первым самостоятельным действием. Я сделала это для себя, зная, что никто, действительно никто, не выдаст мне разрешения. И вот куда это меня завело.