В школе все были очень милы, но еще никто не приглашал нас к себе, да и я не могла никого позвать, потому что пока не было возможности достойно принять гостей.
В Голландии у нас имелось немало приятелей, которые охотно присмотрели бы за детьми и в случае необходимости могли отвезти нас куда угодно. Здесь таких людей нет.
За все время, что мы живем тут, мы не провели вдвоем с Эриком ни одного вечера, более того, у меня не было ни единого дня, чтобы заняться собой. В будни главным занятием стало приготовление еды, а по выходным дома были дети.
— Все в порядке, — услышала я у себя за спиной.
Эрик снова сел за стол.
— Завтра ты отвезешь меня в Мериньяк[27], а Герард подхватит в Амстердаме. Тогда машина останется здесь, у тебя. В пятницу вечером Герард и Эрика приедут сюда, так что ты не будешь одна.
Я смотрела на него в изумлении.
— Герард и Эрика?
Эрика была моей подругой. Мы знали друг друга со школы и с тех пор не терялись из виду. Она относилась к той немногочисленной категории знакомых мне женщин, которых можно назвать безусловно порядочными. Эрика говорила то, что думала, независимо от того, кто стоял перед ней, и это ее качество я считала очень привлекательным. И я только сейчас вспомнила, что ни разу не позвонила ей с тех пор, как мы жили здесь.
Хорошая же я подруга. Вот уж воистину с глаз долой — из сердца вон.
— Разве ты не знала, что у Герарда и Эрики есть дачный домик в Сент-Илере[28], в той новой зоне отдыха? — спросил мой муж. — Эрика сразу вызвалась приехать сюда. Сама. Между прочим, они собирались на юг на следующей неделе, но, поскольку сейчас Голландия все равно залита дождями, готовы приехать пораньше. Проблема решена. Ты можешь поехать с ними в кемпинг, если хочешь, так что не будешь сидеть одна в выходные. Они с Герардом приедут в пятницу к вечеру.
15
Все утро я была очень занята. Ни минуты покоя. Конечно, несколько раз — и вчера, и сегодня — звонила Эрику. Он сказал, что его мать лежит без движения и едва может говорить. Взгляд ее оставался осмысленным, но, как заметил Эрик, она путалась в словах и, похоже, сама это понимала. Она все время сердилась. Как сказал врач, с которым мой муж обсуждал ситуацию, это как раз было хорошо, потому что означало, что у нее есть желание сопротивляться болезни, и теперь оставалось только ждать, когда свекровь сможет оправиться от недуга.
Картошка стояла на огне. Я вымыла листья салата и порезала на половинки черри. Приготовление еды и необходимость сосредоточиться на простых кухонных манипуляциях меня немного успокаивали. Стряпня на большую компанию, оказывается, имеет свои преимущества — от этого занятия не отвлечешься. Голова все время занята предельно простыми мыслями, и ты не можешь думать ни о чем другом или абстрагироваться. Мне это было на пользу.
Уже несколько недель я жарила все только на растительном масле — на оливковом, и ни на каком другом. По словам Антуана, который хорошо разбирался во французской кухне и очень стимулировал меня своей критикой, поперек Европы, примерно на широте Бургундии, можно провести черту. Он назвал это масляной границей. Над ней, то есть на севере Франции, в Бельгии и Нидерландах, жарили на сливочном масле, а ниже — на оливковом.
Два дня без Эрика прошли довольно тихо. Телефон почти не звонил. Парни делали свое дело и по возможности меня не беспокоили. Мишель, казалось, щадил мои чувства, утром и вечером он подставлял мне щеку, и все. Несмотря на это, такие поцелуи оставались волнующими. Страсть, которая разгоралась во мне, не утихала, она была только прикрыта смутным осознанием того, что теперь в чужой стране я предоставлена самой себе, а свекровь, которую так люблю, лежит в больнице за тысячу километров от меня и борется за жизнь. Ее сын находится рядом и помогает всем, чем может, сейчас ей, а не мне.
На детей то, что случилось, произвело впечатление. Бабушка больна. От этого им стало не по себе.
— Она умирает? — спросил Бастиан.
— Нет, — я постаралась успокоить сына. — Не умирает, а просто тяжело заболела. Она не может ходить и говорит не очень хорошо, но обязательно поправится.
В среду вечером дети нарисовали для нее картинки. Эрик уложил эти рисунки в свой чемодан, и теперь они висели над больничной койкой свекрови.
27
Мериньяк
28
Сент-Илер