— Почему ты такой зануда? — тоскливо спросил Димка. — Все у тебя по правилам. Утром надо делать зарядку, есть четыре раза в день, вещи и игрушки убирать на место, каждый вечер принимать душ? А если я хочу лечь спать грязным? Имею право?
— Имеешь, но грязная кожа плохо дышит, прыщи пойдут.
Покрыться прыщами Димка не хотел, поэтому покорно поплелся в летний душ.
Ничего, сегодня вода достаточно теплая, а вчера вечером… б-р-р, вспомнить страшно. Думал, от холодной воды, тугим потоком брызнувшей из душа, сердце остановится.
Тщательно вымывшись, Димка завернулся в большое махровое полотенце, сунул ноги в сланцы и прошлепал в комнату.
— Ложись на живот, — велел Егор и старательно втер крем в обожженную кожу.
— Все? Мне можно заходить? — спросила из-за двери девчонка.
— Заходи, — разрешил Егор.
Димка торопливо прикрылся полотенцем и погрозил брату кулаком. «Заходи!» — а он даже плавки не натянул.
— Крем почти впитался, — взглянув на Димкины плечи, заявила девчонка. — Надо больше мазать. Давай я намажу.
Она взяла со стола золотистый тюбик и выдавила крем на ладонь.
— Нет! — испуганно завопил Димка, вцепившись в полотенце.
Егор захихикал и поманил девчонку пальцем. Как только они вышли, Димка вскочил с кровати, натянул трусы и плюхнулся обратно на кровать.
— Так бы и сказал, что не одет, — весело заметила девчонка, вернувшись в комнату.
«Кажется, она совсем не противная», — подумал Димка, наслаждаясь легкими прикосновениями прохладных ладоней. Только как бы узнать ее имя? Спрашивать неудобно, они уже полчаса общаются, а он возьмет и спросит, как ее зовут. И официально представляться уже поздно. Вот все у него не как у людей, нормальный человек сначала знакомится, затем общается, а у него все наоборот.
Девчонка пошла смывать крем с рук, и Димка прошептал:
— Егорка, как ее зовут?
— Маша. Найденова Маша. Она тоже из Новосибирска, учится в десятой школе. В деревню приехала, потому что врачи велели. У нее что-то с брошками.
— С чем?!
— С брошками. Она так сказала. А что?
— Наверное, не с брошками, а с бронхами, — расхохотался Димка.
— Может быть, — насупился Егор. Он был очень развитым ребенком пяти, почти шести лет, с отличной памятью. Но слово «бронхи», как и многие другие слова, он еще не усвоил.
— А что такое бронхи? — спросил любознательный братец.
От разъяснений Димку спасло возвращение Маши. Не то что бы он не знал, что такое бронхи. Знал, но как-то смутно, расплывчато. А Егор — парень обстоятельный, ему требуется четкое, подробное объяснение.
— Чем будем заниматься? — поинтересовалась Маша.
— А чем тут можно заняться? — вздохнул Димка.
— Может быть… — Егор не успел договорить, бабушка позвала обедать.
Маша попыталась отказаться от обеда, но баба Глаша и слышать ничего не хотела. И девочка покорно села за стол, и не пожалела. Карпы в сметане так и таяли во рту. На сладкое ребята получили пирог с вишней.
— Спасибо, вы чудесно готовите. — Маша встала из-за стола, расправила кружева на платье и вопросительно посмотрела на мальчиков: — Так чем займемся?
— За земляникой сходите, — посоветовала баба Глаша.
— А что, это идея! — обрадовался Егор. Он очень уважал землянику с молоком.
Димке идея не понравилась, спина побаливала, и идти в лес не хотелось. Но, к его удивлению, Маша поддержала Егора.
Баба Глаша выдала всем по небольшому пластиковому ведерку. Егор побежал в комнату за баллончиком средства от комаров и клещей.
— Давай быстрее! — крикнула вслед Маша.
— Ты переодеваться не пойдешь? — удивился Димка.
— Я что, плохо выгляжу? — взбивая кудряшки, кокетливо спросила Маша.
— Хорошо, — хмыкнул Димка, оглядывая легкомысленное розовое платье и изящные босоножки на маленьком тоненьком каблучке. Сам он был одет в серую майку и камуфляжные штаны. Егор с утра щеголял в футболке и шортах, но, собираясь в лес, переоделся в легкий комбинезон на широких бретелях. Перед поездкой в деревню мама обеспечила сыновей обширным камуфляжным гардеробом. Он включал в себя майки, футболки, шорты, брюки, куртки и комбинезоны. Димка было запротестовал против камуфляжного изобилия, но рассудительный Егор поддержал маму.
— Хороший цвет, — сказал он, примеряя майку, — грязи не видно, стирать легко. Если плохо отстирается, никто и не заметит. И ткань нервучая.
— Крепкая, — поправила мама.
— Ага, крепкая.
— И не жалко, если порвете, — привела мама главный аргумент.