— Мистер Сенес, я считаю, что мы не должны остаться в стороне от происходящего вопиющего нарушения всех норм международного права. Ведь Корея — нейтральное государство!
— Как жаль, что об этом не вспомнили японцы, высаживая здесь десант, — с сарказмом ответил бритту Виктор Сенес. — Да, а разве вы не получили извещение от ныне покойного японского адмирала, что Япония оккупирует Корею? Странно, неужели он только вас забыл об этом известить? Вот и письмо русского адмирала, полученное мной незадолго до этого собрания. В нем он сообщает, что Россия не оккупирует Корею, а всего лишь защищает ее от японской агрессии…
— Синьоры, синьоры, не ссорьтесь, — попытался успокоить своих коллег Риччи Бореа. — Мы сегодня должны выработать общую позицию на все происходящее здесь. Какие у кого будут предложения?
— Я воздержусь, — оторвавшись от мыслей о выгодном бизнесе, сказал Уильям Маршалл, — я не получил на этот счет соответствующих инструкций от Госдепартамента, поэтому вы, господа, можете принимать какие угодно решения, но без меня. Впрочем, я готов выслушать все предложения, чтобы сообщить их послу САСШ в Сеуле.
Льюис Бейли укоризненно посмотрел на янки, а Сенес лишь досадливо махнул рукой, дескать, что возьмешь с этих белых дикарей из Нового Света. А итальянец понес какую-то чушь о том, что надо обратиться к обеим сторонам конфликта, с предложением соблюдать нейтралитет Кореи.
В общем, все участники совещания так ничего и не смогли согласовать. Все, кроме Маршалла, на словах готовы были обратиться с протестом к русским по поводу ведения ими боевых действий в нейтральном порту. Но при этом предлагалось считать такими же нарушителями международного права и японцев, первыми высадившихся в Чемульпо и объявивших об оккупации Кореи. Подобный документ, будучи написанным, больше смахивал бы на послание человека, больного шизофренией. Понимая это, никто из присутствующих и не настаивал на принятии такого решения. Все понимали, что уже завтра на руках у русского адмирала будет бумага с подписью и печатью корейского императора Коджона, которая разрешит ему делать в Корее все что угодно. Только бизнес и ничего личного.
А противостоять силой вторжению русских в Корею никто не рвался. Чем могла бы закончиться такая попытка, красноречиво говорили обломки японских крейсеров, видневшиеся из-под воды у входа в залив, и трупы японских солдат, для которых несколько десятков нанятых корейцев рыли сейчас большую общую могилу.
Мало-помалу все пришли к выводу, что самой правильной и выигрышной была бы позиция, занятая американским командиром. Действительно, стоит ли лезть в драку, если нет полной уверенности в том, что эта драка не закончится плачевно для ее участников. Поэтому командиры иностранных стационеров, пошумев и поспорив еще часок, свернули бесполезную дискуссию и отдали должное винному погребцу гостеприимного хозяина. При этом каждый из них для себя решил, что завтра с утренним приливом он поднимет якорь… и отправится своей дорогой. После того как Корею сначала заняли японцы, ну а потом и русские, пропал всякий смысл в кораблях-стационерах. Кроме того, каждый командир хотел лично доложить своему начальству обо всем увиденном и услышанном.
9 ФЕВРАЛЯ (27 ЯНВАРЯ) 1904 ГОДА, 22:00.
ВНЕШНИЙ РЕЙД ЧЕМУЛЬПО ЗА ОСТРОВОМ ИДОЛЬМИ.
ТАКР «АДМИРАЛ КУЗНЕЦОВ», АДМИРАЛЬСКИЙ САЛОН.
Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.
За большим длинным столом собрались командиры кораблей и офицеры моего штаба, герои сегодняшнего дня. Рядом со мной расположился мой штаб: начальник штаба, капитан 1-го ранга Сергей Петрович Иванцов, полковник СПН ГРУ Вячеслав Николаевич Бережной, полковник СВР Нина Викторовна Антонова. На груди у обоих полковников орденские колодки с несколькими рядами разноцветных ленточек. Тут же скромно пристроился Александр Васильевич Тамбовцев, журналист-международник, в прошлом капитан ПГУ КГБ СССР. Лучшего специалиста по международным делам у нас здесь нет. Ведь никто из нас не готовился заниматься политикой начала XX века.
Чуть дальше сидят командиры боевых кораблей. И не только они. Рядом с командиром ТАКР «Адмирал Кузнецов», капитаном 1-го ранга Андреевым, командир авиагруппы полковник Хмелев. Он лично первым поднял в небо 1904 года свой Су-33 с разведывательным оборудованием на внешней подвеске. Теперь мы знаем об эскадре адмирала Того все. С высоты семнадцати километров Желтое море — это просто лужа, видимая чуть ли не насквозь. Чуть дальше сидит командир ракетного крейсера «Москва», капитан 1-го ранга Остапенко, прихлопнувший грозную «Асаму», как назойливую муху. За ним командир эсминца «Адмирал Ушаков», капитан 1-го ранга Иванов, который сегодня дал стационерам «мастер-класс игры на балалайке», то есть на артиллерийском комплексе АК-130. Все так впечатлились, что я даже не получил вполне ожидаемого протеста на наше вторжение в Корею. Промолчал даже англичанин, что явно не к добру. Мистер Бейли, коммодор флота Его Величества, прислал извещение, что завтра с утренним приливом собирается покинуть порт, который потерял свой нейтральный статус и стал ареной боевых действий. Чуть позже к нему присоединились и остальные стационеры. Короче, статисты удаляются со сцены, аккуратно раздирая одежды и посыпая голову пеплом.