Я шел за ней по длинному коридору, а ковер мурлыкал у меня под ногами. Когда мы приблизились к кабинету Бернхема, у меня в животе что-то екнуло, причиной чему был Айсберг[27], о котором, впрочем, никто уже и не помнил. Я удивился тому, что дверь в кабинет была отмечена не голограммой, планшетом или сканером сетчатки, а старомодной латунной табличкой с именем.
Секретарша Бернхема распахнула дверь (та даже не была заперта), но как только я попытался протиснуться мимо девушки, она положила руку мне на грудь.
– Ваш визор, пожалуйста. И смартбраслет.
По крайней мере, это убило растущий стояк, подпирающий молнию моих штанов. Я никогда не снимал свой смартбраслет, кроме как для того, чтобы получить обновленную модель: находиться без него было незаконным, поскольку браслет отправлял данные о нашем местоположении обратно на сервер компании.
– Вы получите его обратно сразу после встречи, – добавила она, протягивая мне руку.
Под браслетом кожа была сморщенной и мягкой и пахла как изнанка грязных носков. Лишенный привычного ритма его сигналов, я чувствовал себя неуютно, словно мой собственный пульс пропал. Я не был рад тому, что придется отдать ей мой новый визор, но не думаю, что у меня был выбор.
– Спасибо. – Она произнесла это как приглашение; когда девушка наклонилась вперед, я на секунду подумал, не попытается ли она меня поцеловать.
Но она просто схватилась за ручку и выскользнула, захлопнув за собой дверь.
Комната была тусклой, на удивление загроможденной и совсем не похожей на печально известный Зал заседаний Совета директоров на 404-м этаже башни из слоновой кости на Новой Пятой Авеню в Кранчтауне 1, славящийся своей отделкой зубами нескольких поколений казненных клонов[28] и тщательно убираемый вручную армией корпоративных муравьев, которые ежедневно устремлялись ввысь[29], чтобы полировать, протирать, наводить лоск и снова полировать.
Тут же ковер был грязным и пах плесенью. Беспорядок старого хлама заставил меня вспомнить образы Аризоны, которые я видел после эвакуации, – множество брошенных бесполезных предметов, медленно накапливающих просеянные слои грязи.
Над массивным столом висел портрет Марка Дж. Бернхема, улыбавшегося только половиной рта; он глядел на меня так, словно нас с ним объединяла общая шутка. Секунду я стоял там, ожидая, когда картина придет в движение, прежде чем понял, что это статичная картина. В углу были установлены старомодные часы, одна из напольных моделей, снабженная маятником, который качался взад-вперед, отсчитывая минуты. Вся мебель была старой – сочетание клубной кожи и обнаженного дерева, а также бытовые принадлежности середины века, полиуретановые и пластиковые, – вещи, которые выглядели так, словно были найдены среди мусора климатическим беженцем и проданы за гроши и шесть упаковок воды.
С пристенного столика я взял фотографию Марка К. Бернхема, одетого для официального мероприятия, и попытался рассмотреть женщину позади него. Говорят, это из-за нее Марк К. Бернхем позволил всему Союзу рухнуть.
Уитни Хеллер была белокурой блондинкой из Конфедерации, или Нового Королевства Юта, и выглядела хитрой, как бестия. Она улыбалась улыбкой человека, который только что стащил ваш кошелек и знает, что ему это сойдет с рук. Но даже она, как оказалось, была смертной. Уже тогда Рак вгрызался в ее органы, и длинная тень того, что случится в итоге – премия Бернхема, разорение казны, беспорядки и отделения штатов, – преследовала ее, омрачая и ее имя, и память о ней.
Я поставил фотографию на место. Рядом с ней излучала тошнотворный зеленый свет огромная стеклянная банка, заполненная мутной жидкостью. Внутри плавали два маленьких шара с длинными розовыми щупальцами. Я наклонился, чтобы посмотреть поближе.
Два ярко-голубых человеческих глаза на фоне жидкой взвеси уставились на меня через стекло. Я отшатнулся.
– In situ[30] они смотрелись лучше, уверяю тебя.
Я развернулся и ударился об угол стола. Фотография Бернхема и Уитни Хеллер упала на пол.
27
Наиболее распространенная теория относится к первым годам административных подразделений Арканзаса, которые были построены во время позднего президентства Марка К. Бернхема в качестве оперативной базы на Среднем Западе для той организации, которую на тот момент представляла собой растущая частная компания, основанная его родным отцом. Президент Марк К. Бернхем любил поддерживать рабочую среду холодной, на уровне 59 градусов, чтобы способствовать бодрости и продуктивности.
28
Клонирование человека было запрещено в Федеральной Корпорации в 2052 году, что делает ее шестой страной, поддавшейся пресловутой «Клонической панике», которая охватила континент в начале 2049 года. Однако по-прежнему ходили слухи о том, что в некоторых частях континента клонирование человека – по причинам, варьирующимся от медицинских до политических и даже эстетических, – остается широко распространенной практикой. Одно из самых настойчивых обвинений касалось родительского комитета в Округе Фэрфилд, который, как утверждали различные критики, управлялся почти исключительно клонами. Для подробной информации смотрите «Приложение В: Энни Уоллер против Китти Фон Датч, Кэтти Фон Денч и Кэти Фон Далч».
29
Грузовым лифтам, которые перевозили рабочих с переполненных уровней поверхности в апартаменты президентов и головной офис компании, требовалось целых двенадцать минут на то, чтобы подняться от первого до мансардного этажа.