Мы поспешили к конечной станции, когда подошел скоростной поезд, бесшумно парящий над рельсами; он напомнил надутый презерватив, плывущий по волнам воздуха. И тут мне показалось, что справа мелькнуло что-то серебряное, но, обернувшись, я ничего не увидел. Тем не менее я мог поклясться, что что-то (или кто-то) там было и наблюдало за мной.
– Ты что, в штаны наложил? – Бифф придержал для меня дверь. Этот парень, похоже, знает свое дело.
– Уже иду. – Я в последний раз взглянул на свой родной город – месиво химического цвета, нагромождение каморок-квартир, литейные заводы, извергающие пепел в воздух над кладбищенскими участками, на одном из которых, под шестифутовым слоем ядовитой грязи, были погребены останки моей мамы, – и почувствовал сильную боль в горле. Я не мог избавиться от ощущения, что никогда не вернусь в Кранч 407. Я никогда уже не прогуляюсь по красным от пыли улицам, где гулял с мамой, когда был маленьким, и никогда не пополню запасы «Радужных слаcтей» в фирменном магазине. Больше никогда не увижу, как Саанви хвастается своими победами в фэнтезийном футболе. И уже никогда не буду сидеть с Джаредом, слушая, как он болтает об успехах в разработке новой продукции и выходе нового фильма «Тодд-X, чемпион из Кадровой службы».
Я не был тупицей – по крайней мере, я был не большим тупицей, чем заурядный слизняк, – и знал, что Кранч 407 был кучей дерьма. Я знал, что я нищеброд. Я знал, что был создан смазывать колеса в машине, которая работает, чтобы приносить бабло богатым кексам. Несмотря на Корпоративное движение гордости и песни о колониальном мире, несмотря на рекламные песенки и бесплатный Даймас с каждой покупкой в фирменном магазине, несмотря на вездесущие улыбки и голограммы, которые дудели в уши, что в Кранч 407 все было только лучшим, я все это знал.
И все же это место было моим домом. И в мире, бредущем к финишу, это многое значило.
Пришлось немного попререкаться, чтобы выяснить надлежащий тариф для козла: продавец билетов был роботом древней модели, которому грозила опасность перегрева всякий раз, когда он обрабатывал запрос. После недолгих переговоров мы согласились, что козел будет считаться за четверть человека, как и один из Раамов, который путешествовал по тому же маршруту[42]. К счастью, президент Бернхем подкинул мне толстую пачку кранчбаксов, немного долларов свободы, манны и золотых фишек Невады, валюты, которой я раньше даже в глаза не видел, потому как в Федеральной Корпорации она была под запретом.
И, разумеется, эта зверюга даже не сказала «спасибо».
Скоростной поезд снаружи был красив в своем блеске гибридных металлов и армированного полиэфирного пластика. Внутри же пахло старым табаком и мочой. К тому времени, как мы сели, большинство пассажирских вагонов были забиты поденщиками и представителями агрофирм, которые тащили ящики с яблоками из пробирки и спорами свинины. Но Биффу и Роджеру удалось найти для нас купе, занятое лишь стариком, с рожей, как у реанимированного трупа.
– Это что, настоящее животное? – спросил он шепотом. Его зрачки были электрическими, а паршивый внешний вид выдавал даймомана. – Настоящее живое животное?
– К сожалению, – сказал я,
Ноздри старика задрожали, как будто он уже чувствовал запах козла, разделанного и обжаренного на сковородке.
– Я помню вкус настоящих животных.
– Этого козла есть нельзя, – сказал я. – Он слишком старый. Одни жилы да кости.
Козел бросил на меня косой взгляд, но ничего не сказал, и, к счастью, после этого старик оставил нас в покое.
Мы нашли ряд свободных мест. Поезд сдвинулся с места, плавно, точно смазанная пуля в дуле пистолета. Я достал мармеладки со вкусом свежака, которые купил в торговом автомате на вокзале. Я никогда не был большим любителем конопли по сравнению со всеми, кого знал: Джаред парил каждое утро, и даже Аннали любила брать свежак с ароматом черники на обеденные перерывы, но так как я пробирался на вражескую территорию, чтобы доставить мозговые клетки спящему агенту Кранч, в надежде, что мы сможем предотвратить глобальный апокалипсис, спасти мир от зомби, контролируемых силой мысли, я подумал, что сейчас самое подходящее время, чтобы кайфануть.
Вскоре мы оказались прямо на территории агрофирмы, где печатались с помощью инструкций набора данных или прорастали из заготовленных стволовых клеток продукты питания от Кранч Юнайтед©. Удивительно, сколько здесь было фирм, каждая из которых размещалась на своем собственном участке асфальта, отделенная высокими заборами и станциями сбора и очистки воды. Я попытался представить, как могла выглядеть колония два столетия назад, когда она еще называлась «Арканзас», как тогда мог выглядеть континент для поселенцев, привлеченных на запад обещаниями золота в горах прежней Калифорнии (до того, как Калифорния раскололась и поток разработчиков, техников и захватчиков земель начал наступать на Вашингтон и Орегон, чтобы восполнить потерянную береговую линию).
42
В 2084 году в большинстве стран было постановлено – по крайней мере, на законодательном уровне, – считать дроида за четверть человека, за двумя исключениями. В прогрессивной и технологически зависимой стране Халлоран-Чьянг, широко признанной лучшим местом обитания для механического антропоида за пределами НЕУМЕХИ, андроиды обладали теми же правами, что и естественнорожденные люди. У Настоящих друзей© с севера они с 2052 года официально считаются людьми на 45,8 %, что обусловлено безуспешной попыткой предотвратить дезертирство на Независимую территорию Кремниевой долины (а также из-за путаницы, возникающей из самого определения «механических антропоидов», ввиду повального увлечения местных жителей пластической хирургией). В действительности же Настоящие друзья© с севера приняли ряд законов, чтобы отслеживать, контролировать и экономически ослаблять андроидное население.