— Хорошо.
— Пообещай, — сказала я.
Тогда он посмотрел на меня с той решимостью, какой прежде у него не было, злость тоже была в этом взгляде, и на какое-то время она еще останется, но теперь в его темных глазах появилось и что-то хорошее, то, что поможет ему больше, чем причинит боль.
— Обещаю, — ответил, и я ему поверила.
Натаниэль кивнул.
— А если доктора посчитают, что консультация с психологом может помочь, не отказывайся сразу.
Томас скривился.
— Да я в порядке, не нужен мне психолог.
— Ты не в порядке, но это нормально. Если тебе не нужна консультация психолога, это прекрасно, но если она все же необходима, это тоже нормально. Мой терапевт мне очень помог.
— И у меня есть терапевт, — сказал Мика.
— И у меня, — добавила я.
Томас посмотрел на каждого из нас.
— Мне это не нужно, — произнес он очень твердо, его злость вернулась.
— Мы не говорим, что нужно, просто, если бы ты обратился к психологу, это могло бы помочь, — заверил Мика.
Томас снова стал выглядеть угрюмо, поэтому я вмешалась:
— Работай со своим физиотерапевтом, а про остальное забудь пока или совсем. Сначала тело, и может быть остальное наладится само собой.
Что-то промелькнуло в его взгляде, может, это было сомнение.
— Правда? — спросил он, и в его голосе было слышно и недоверие, и капелька страха, а значит, он уже задумался над терапией, даже если не хочет признавать это.
— Правда, многие в вопросах разума и тела считают что-то одно важнее другого, но на самом деле они настолько связаны, что нельзя отделить одно от другого. Реабилитация тела может очень помочь остальному.
С мгновенье он изучал мое лицо, и я снова заметила его волнение или проблеск страха.
— Значит сперва физиотерапия.
Я кивнула.
— Сначала физиотерапия.
Мне нравилось, что решение остальных проблем он просто отложил на потом, если это понадобится. Это давало мне надежду.
Мерседес забрала Томаса обратно на торжество, а мы трое улучили момент, чтобы обняться и поцеловаться так, что мне пришлось поправлять свою помаду, глядя в крошечное зеркало на стене. А затем по моей коже скользнула холодная энергия, и я заметила, как двое моих мужчин тоже задрожали от ее прикосновения. Наконец-то стемнело достаточно, чтобы к нам присоединились вампиры.
Мы вернулись на вечеринку и увидели толпу у дверей, по которой прокатывались шепотки. Может, миссис Конрой и еще нескольким это и не по душе, но волнение, охватившее комнату, ясно дало понять, что появление на торжестве Жан-Клода, первого короля вампиров в Америке, в глазах общественности было успехом.
Держась за руки, мы направились к нему, я была между Натаниэлем и Микой, у Жан-Клода были свои печальные истории, и мы знали, что его спина покрыта тонкими шрамами, оставленными плетью с тех времен, когда он еще был живым человеческим мальчишкой, еще младше Томаса. Сейчас он был королем всех вампиров Америки, но задолго до этого он был выжившим и, как и мы, учился тому, как сбыть счастливым.
Длинные черные локоны, белая сорочка с кружевами и черный пиджак, с которым рубашка и его бледная кожа с таким драматическим эффектом контрастировали. Эта была типичная для него цветовая гамма, и никого, похоже, не смущало, что он оделся в черное на свадебное торжество. На нем были сапоги на каблуке, потому что сейчас он возвышался над окружавшими его телохранителями, они, насколько мне было известно, ростом были около ста восьмидесяти сантиметров, а на каблуках он был выше них.
Его длинные черные локоны рассыпались на плечах черного пиджака, высокий белый воротничок рубашки оттенял бледность его кожи, но вместе с тем на ней была капелька цвета, как здоровый румянец, а значит он покормился на ком-то, прежде чем прийти. Чтобы вампиру насытится, нужно не так уж и много крови. Фильмы, в которых показано, как вампир осушает человека досуха, просто используют эту художественную вольность для нагнетания страха и драматизма. Кормление означало, что, когда он поднял руку Розиты к своим губам, его кожа была для нее теплой. Убедись, что твоя кожа не холодная как лед, прежде чем касаться людей, в наши дни это просто невежливо.
Покрасневшая смуглая кожа Розиты стала казаться еще темнее. Она была высокой, всего на несколько сантиметров ниже Жан-Клода, и даже занимаясь вместе с дочками, она все равно была большой женщиной, какой и должна быть, но все же смущалась и нервничала как хрупкий подросток.
Мика рассмеялся.
— Не думал, что когда-то увижу нечто подобное.
Мы рассмеялись вместе с ним.
— В нашу первую встречу с Розитой, она боялась пожать нам руки, опасаясь подцепить ликантропию через одно лишь прикосновение, — припомнил Натаниэль.
— Мы проделали немалый путь, — проговорила я. Я обняла их обоих за талию и просто наслаждалась тем, что Жан-Клода пригласили на торжество почетным гостем.
Он посмотрел поверх толпы, и я встретила его взгляд. И не от вампирской силы у меня перехватило дыхание, тело напряглось, словно мы разделили нечто гораздо большее, чем просто взгляд. Эта реакция была на него самого. Если это и было магией, то той же, что заставляет меня так реагировать и на Натаниэля с Микой, значит любовь и есть своего рода магия.
Мика рассмеялся и отстранился так, чтобы взять меня за руку.
— Пойдем поздороваемся, тогда ты сможешь наконец его коснуться, не зацикливаясь на этом так.
Я покраснела, терпеть это не могу, но все равно это сделала, а Мика уже повел меня вперед. Натаниэль сжал мою другую руку, так что это было похоже на очень медленную игру в змейку.
Мика добрался до него первым. У нас была отработана последовательность того, кто с кем целуется, особенно важно соблюдать ее на публике, потому что любая заминка была бы воспринята как знак, что между нами не все гладко. Жан-Клод был публичным лицом американских вампиров, Мика был представителем оборотней, я мелькала в новостях как эксперт по зомби и по наиболее громким делам в качестве маршала Соединенных Штатов, а у Натаниэля, как у стриптизера, был собственный фан-сайт… Так или иначе мы все были своего рода знаменитостями, и порой незнакомцы превращали увиденное или услышанное в приукрашенную сплетню. Мы выяснили, что один неловкий поцелуй или отсутствие приветствия других мужчин от Жан-Клода, или еще десяток других мелочей, провоцируют слухи. Я и не подозревала, что известным людям приходится обсуждать, а то и тренироваться тому, как взаимодействовать со своими возлюбленными на людях, чтобы сдержать возможное безумие, но если уж нам приходилось этим заниматься, то те, кто появляется в новостях до черта больше нашего, тоже наверняка это делали. Хотя может и нет, и это одна из причин, почему у них так много эфирного времени. До чего же странно быть известным, еще страннее встречаться со знаменитостью, а еще страннее учитывать внимание публики при этом.
Жан-Клод склонился к Мике, и на мгновенье могло показаться, что они и вправду собираются поцеловаться, но когда их губы приблизились настолько, что вот-вот должны были коснуться, Мика слегка повернул голову, и Жан-Клод скользнул губами по его щеке. Единственным мужчиной, которого Мика целовал по-настоящему, был Натаниэль. Мика повернул голову чуточку больше, и Жан-Клод в конце концов коснулся губами изгиба его шеи, запечатлев поцелуй на том теплом пульсирующем месте, где горячая кровь бежит так близко к поверхности кожи.
Для них это было чем-то вроде приветствия. Тот, кто считал это слишком интимным, просто не понимал, что каждый раз, как Жан-Клод публично касался Мики, он тем самым утверждал свое лидерство, потому что у вампиров предложение крови еще и означало признание господства так же, как и у ликантропов есть своя версия предложения горла лидеру, подразумевающая: «Ты для меня доминант, и я это не оспариваю.»