— Он поспеет, — сказал я, отплевываясь соленой водой.
— Прости, малыш.
Я почувствовал гнев.
— Прекрати извиняться. Я бы сделал опять тоже самое.
— Если я умру, ты выйдешь за другую?
— Я никогда не женюсь ни на ком, кроме тебя, Вивьен.
— Я не вынесу этого, если ты выйдешь.
— Послушай, черт побери, не будем об этом, хорошо?
— Ты обещаешь?
— Я обещаю.
— Я вернусь и буду преследовать тебя, если ты так сделаешь.
— Ты не умрешь, поэтому это глупая дискуссия.
— Но, если я все же умру. Не влюбляйся больше ни в кого.
— Ты не умрешь, — сквозь зубы отвечаю я.
Она не переставала говорить больше часа, потом мы оба в основном молчали. Мы только проверяли, живы оба или нет. Я продолжал поглядывать на часы каждые несколько минут. Никогда так медленно не тянулось время. Я перестал чувствовать свои ноги, мне казалось, что уже прошло несколько часов, поэтому с силой стал ими двигать.
Вивьен больше не дрожала, в ней появилась какая-то странная вялость. Я знал, что в таком состоянии она долго не продержится. Я перевернул ее к себе, прижав к груди. Движения мне давались уже с трудом, но я не знал, что еще сделать, чтобы ее согреть.
— Не двигайся, если не хочешь. Даже не двигай ногами. Оставайся на месте и сохраняй свои силы, — сказал я ей.
— Боюсь, Дом. Я боюсь умирать, — ее голос дрожал от волнения.
— Нет, ты не х*я не умрешь. Я не позволю.
— Мое свадебное платье. Ты так и не увидишь меня в свадебном платье, — простонала она мне в шею.
Неприятный привкус океана был у меня во рту.
— Я бл*тьувижу тебя в свадебном платье, даже если мне придется похоронить тебя в нем, — зарычал я.
Она хихикнула слабо и лениво. Она ускользала. Я чувствовал это так же, как мои руки настолько онемели, что я не мог их чувствовать.
— Это не больно, как я думала. Я больше не боюсь. Это тихо и спокойно, на самом деле, словно ты падаешь во что-то мягкое и темное.
Я крепче ее схватил.
— Вивьен, ты должна бороться. Останься со мной.
— Эй, малыш! Посмотри на эти огни. Они прееееекрасны.
— Какие огни?
— Ты не видишь их?
— Нет.
— Ох, мне жаль тебя. Они оооочень красивые.
Я опустил взгляд на ее лицо, оно было каким-то одухотворенным, не таким, когда я обнаружил ее, но заставшим. Я пришел в ужас.
— Вивьен, посмотри на меня, — закричал я, но она находилась в таком восторге от этих призрачных огней, что не хотела поворачивать голову в мою сторону. Я схватил ее за подбородок и повернул к себе ее лицо. Ее глаза были стеклянными и пустыми, казалось, они были не способны сфокусироваться на мне. Она издала небольшой, бессвязный звук, то ли неудовольствия, то ли раздражения.
— Огни. Я хочу увидеть свет, — умоляюще промямлила она.
Я отпустил ее подбородок, и она отвернулась, с восхищением смотря на свой свет, который видела только она. Я с отчаянием огляделся вокруг в пустой черноте, простирающейся вокруг нас. И я стал молиться, я молился и молился, чтобы нас нашли.
Хотя у меня было такое чувство, что в этой воде мы были уже вечность.
Я с трудом чувствовал ноги, уставшие ноги отказывались толочь воду, как в ступе, и я отчетливо понимал, что она отказалась бороться с холодом. Даже призрачный свет ее больше не интересовал, ее глаза были закрыты. Ее тело, несмотря на все мои решительные меры, не хотело бороться за жизнь. Сердцебиение становилось все слабее и слабее. Если я не сделаю что-то в ближайшее время, оно остановиться. Долю секунд ее мозг будет жить, а потом умрет. Я с трудом встряхнул ее, сжимая сильнее в своих объятиях, и она с трудом и неохотно открыла глаза.
— Слышишь, — произнес я с волнением. — Джек уже едет. Я слышу мотор его лодки.
Казалось, она стала прислушиваться.
— Я не слышу, — заторможено и сонно пробормотала она.
— У тебя вода залилась в уши, поэтому ты не слышишь, — соврал я.
Она слабо улыбнулась, даже не понимая, что делает.
— Я так счастлива, он отвезет меня к маме, — сказала она, и я улыбнулся в ответ, но моя улыбка превратилась в гримасу ужаса, ее сердце остановилось, и она умерла с радостью предполагая, что будет спасена.
Я не мог в это поверить.
Я слышал о людях, умирающих с облегчением и радостью на лицах, думая, что их спасут, но я никогда не думал, что такое может случиться с ней. Я продолжал удерживать ее тело, прижав к своему. Это невозможно, но она ушла. Я не мог понять, она была настолько живой, настолько любящей жизнь, такой бесшабашной, как она могла поддаться смерти. И насколько яростной и все поглощающей была моя любовь к ней, но и она не смогла ее удержать. Я пытался ее удержать каждой клеточкой своего существа, но она ускользнула, как песок из сжатого кулака.