Джек отпускает его рубашку.
— Уходи от сюда, Дом.
Дом поворачивается ко мне, его лицо тут же смягчается. Сняв пиджак, он прикрывает им мне плечи и мое полуобнаженное тело. Роб съежившись лежит на полу, Джек возвышается над ним, Дом поднимает нож с бетона и разрезает полиэтиленовую ленту на моих запястьях и щиколотках. Он присаживается передо мной на колени и крепко прижимает к себе.
— Пойдем, — тихо говорит он мне на ухо.
Я отстраняюсь от него. Он выпрямляется и тянет меня вверх, у меня ноги подкашиваются и дрожат. Он обхватывает меня за спину и выводит из этого ада.
28.
Джек
Я жду, пока закроется дверь, потом подхожу к этому человеку, свернувшегося калачиком и корчившемся на полу. Я останавливаюсь над ним, он смотрит на меня выпученными глазами.
— Пожалуйста, я умоляю вас, не трогайте меня. Я сделаю все, что вы попросите, — скулит он, как трус, каким и является.
Я хватаю его за воротник и со всей силы встряхиваю, поднимая вверх, впечатав в стену, он скручивается и орет, как поросенок, словно его режут, потом до него доходит, что я ничего с ним не сделал, только поднял. Я отпускаю его воротник, и он опять падает на пол. Он приземляется какой-то грудой, но быстро выпрямляется, прислонившись к стене спиной. Я разглядываю его окровавленное лицо, левый глаз уже начал затекать, щека оцарапана, губа рассечена и кровоточит.
Рядом на полу по-прежнему лежит нож, он испуганными глазами, как бы не заметно поглядывает на него, я даже не пытаюсь пнуть его в сторону или поднять. Я просто холодно улыбаюсь и смотрю на этого придурка, от чего его губы начинают неудержимо дрожать.
— Ты дал слово, — захлебываясь то ли соплями, то ли слезами мямлит он.
Я спокойно поднимаю нож с пола.
— Что ты собираешься делать? — в панике кричит Роб. Он так напуган, что пытается боком передвинуться подальше о меня по стене.
Я придвигаюсь к нему ближе и слышу, как колотится его сердце в грудной клетке, молчу. Просто смотрю на него. Сейчас настало мое время, я подношу нож к его горлу и слегка нажимаю. Он замирает от страха, у него на горле выступает капля крови.
— Пожалуйста, прошу тебя, не убивай меня. Я не хотел причинить ей вред. Я просто хотел напугать ее, преподать урок. Я люблю ее, — умоляет он.
Я хмурюсь.
— Ты не любишь ее, тебе это не дано. Ты — крыса, а она женщина. Крысы не любят людей.
— Да, да, я крыса. Вы правы. Я не люблю ее, — тут же соглашается он, дико тряся головой, захлебываясь соплями и слюной.
— Итак, мы пришли к общему пониманию. Чья женщина Элла?
— Твоего брата, — немедленно произносит он.
Я чувствую запах мочи, темное пятно расплывается у него на промежности. Я поднимаю глаза на его распухшую морду и ничего не чувствую, даже ненависти нет. Ему могли бы проломить голову бутылкой в одном из моих клубов. Немного беспорядка. Неприятность. Мне нужно будет кое-кому заплатить, чтобы убрали его тело оттуда.
— Хорошо. Я рад, что мы пришли к соглашению. Сейчас слушай меня внимательно, ты совершил ошибку, посягнув на женщину моего брата, дела моего брата касаются и меня, — говорю я ему.
Жуткая паника отражается у него на лице. Прошло слишком много времени с тех пор, когда я доводил кого-то до такого ужаса. Меня начинает раздражать то, что я опять возвращаюсь к тому же. Я не хочу возвращаться туда, отчего давно уже ушел. Но такие люди, как этот ублюдок заставляют меня возвращаться к началу моего пути.
Мой голос не выражает никаких эмоций, совершенно спокойный.
— Мой брат не убийца. Конечно, ты вывел его из себя, но он все равно не смог бы тебя убить, другое дело я. Я могу это сделать совершенно хладнокровно. Я мог бы убить тебя сейчас, даже не вспотев, как муху.
У него дергается голова.
Я продолжаю, словно мы ведем вежливую беседу.
— Существует множество способов, которыми я мог бы тебя убить. Например, надрезать жизненно важные артерии и наблюдать, как ты будешь истекать кровью на этом полу. Это мой любимый способ вообще-то. Или пырнуть в жизненно важные органы. Немного сумбурно, но эффект такой же. Или сделать множество не смертельных порезов, заставив тебя умирать долго и мучительно. До сих пор ни один человек настолько не достал меня, чтобы я прибегнул к этому методу.
Он заметно вздрагивает.
— Я бы, наверное, сделал одолжение всему миру, убив тебя, но похоже, что ты сегодня самый счастливый человек на земле. Мы успели вовремя, поэтому у тебя есть шанс, именно поэтому я делаю сегодня исключение — я позволяю тебе остаться живым. Я уйду, ты пойдешь домой. У тебя имеется двадцать четыре часа, чтобы привести свои дела в порядок и покинуть Лондон. На-бл*дь-всегда!