— Хантер, ты не можешь этого сделать. — Ее английский практически невозможно понять. — У тебя жуткая рана. Пожалуйста. Идем за мной. Мы сбежим.
Я вырываю из рук Хасана винтовку, проверяю магазин и хромаю к двери. Нога горит огнем с каждым неровным шагом, но у меня нет времени на боль.
— Я не сбегаю, Рания. Я чертов морпех. Морпехи не сбегают.
Хасан идет за мной, что-то быстро и зло говоря по-арабски. Я ничего не понимаю, но думаю, что он зол из-за того, что я украл его винтовку. Разворачиваюсь к нему лицом.
— Защити свою сестру. Спрячь ее. Защити.
— Дай мне мое ружье, Американец, — сказано на медленном арабском.
Я передаю ему свой нож.
— Используй лучше это.
— Погоди, — говорит Рания. Она приносит что-то, завернутое в простыню. — Это твое оружие, Хантер. Я не знала, что с ним делать, поэтому спрятала.
Я развязываю узел и вижу свой М-16, запасные патроны и потрепанный бронежилет, ржаво-алый от моей крови.
«О, да», — говорю я про себя. — «Реальная вещь».
Броском возвращаю Хасану винтовку и надеваю броню на майку. Нужно бы уделить немного любви, но сейчас нет на это времени. Я могу чувствовать, как на нас движется дерьмо. Кровь кипит, готовая к битве. Я собираюсь прикончить этого чертова ублюдка Абдула. Он покойник… только еще не знает об этом.
Чувствую маленькую ладошку на своей руке и дыхание Рании на шее. Прижимаю ее ближе одной рукой.
— Прячься, Рания. Я буду в порядке.
Она поднимает на меня взгляд — карие глаза на мокром месте, как горячий шоколад со светлыми разводами.
— Прошу, Хантер. Идем со мной. Давай уйдем. Их слишком много. А ты один. Я… прошу. — Она прижимается теплыми мягкими губами к моим. Ее следующие слова — шепот. — Ты нужен мне.
Я лечу вниз, в глубину своей души из-за ее признания. Я нужен ей? Искушение. Убежать так легко.
Но фактически, я знаю еще кое-что. Они нас поймают. Я не могу бежать. Я мог устроить им засаду, бороться с ними лицом к лицу. Сражаться до последнего. Дать Рании шанс. Я не рассчитываю выбраться живым, но я чертовски постараюсь. Да.
Не знаю, что ей сказать. Я в боевом режиме. «Заткнись», — это грубо. Но я больше не Хантер. Я капрал Ли, Морские Силы США. Всегда верен, суки.
Опускаю взгляд на нее и заправляю выбившуюся за ухо.
— Все будет хорошо. Обещаю.
Она морщится и пятится от меня.
— Тогда иди. — Кажется, она зла. — Глупые мужланы. Им бы лишь кулаками помахать.
Разворачивается и бежит, исчезая по ту сторону мечети.
Хасан смеется.
— Она боится за тебя, Американец. Она зла на меня за то, что я стал солдатом. — Его взгляд стал жестоким и вызывающим. — Я убил много таких, как ты.
Я моргаю.
— Просто держи ее в безопасности.
Он фыркает:
— На этот раз я так и поступлю, — а потом он исчезает вслед за ней.
Я, наконец, один. Осматриваюсь в поисках лучшей точки. Там, недалеко от аллеи — остатки автомобиля, въехавшего в здание на углу. Укрытие и убежище. Хромая, я прячусь там, мучительно присев. Могу видеть дорогу в обоих направлениях, а аллея позади меня не заканчивается тупиком. Мне нужно лишь ждать.
Вот. Темное лицо под красно-белой куфией. Я жду. Пальцы сжимаются на курке при виде ружья у него в руках, но я жду. Когда появляются все, скрываюсь в засаде. Два, три… шесть… десять. Идут одной линией. У меня нет гранат, только винтовка и три магазина патронов. Они останавливаются, столпившись у мечети. Вижу Абдула, шагающего среди скопления вооруженных солдат.
Сейчас.
Тра-та-та. Я сажаю два красных пятна на их груди. Абдула я не достал, он пригнулся и побежал, как только прозвучали выстрелы.
Тра-та-та… тра-та-та… тра-та-та. Больше пятен; красная жизнь брызжет на пыль. Они пока что не могут видеть, откуда я стреляю, поэтому продолжаю. Раненная нога горит, здоровая — удерживает мой вес, напряженная, готовая толкнуть меня, когда они увидят разрывы с моей стороны.
Они падают как мухи. Я не промахиваюсь. На улице их так много, целая толпа. Они думали, что сами будут сидеть в засаде, и не предполагали обратного поворота событий. Спасибо, черт возьми, Хасану за предупреждение.
А потом они видят меня. Или, может, видят вспышки выстрелов от моего М-16. Я ныряю за ржавый корпус автомобиля, прислушиваясь к металлическому стуку и звону столкновения пуль с машиной, пули свистят прямо над ухом. Я аккуратно перемещаюсь, меняя позицию. Грудь горит, все еще заживающие мышцы не готовы держать винтовку, но выбора мне не дают.
Тра-та-та-та-та… тра-та-та… Слишком чертовски близко, чтобы я чувствовал себя комфортно, проскакивают несколько пуль, застревая в ржавом, почерневшем металле. Время двигаться. Я поднимаюсь на ноги и бросаюсь назад, стреляя в группу арабов. Они разбегаются в стороны в поисках окон или дверей. Двигаюсь вдоль аллеи, врываюсь в случайную дверь и вылезаю из окна, игнорируя толпящихся мать, детей и пожилую бабулю в углу. Грубо падаю на землю, с проклятиями пытаясь восстановить дыхание.