— Если сейчас вы мне начнёте втирать, от кого я должен держаться подальше, мне придётся дать официальный ход делу, — так же спокойно ответил я.
— Я уже говорил, что мы неудачно начали, — мужик неожиданно сдал назад. Он перестал злобно зыркать на меня своими колючими глазами, откинулся на спинку и даже как-то расслабился, — ожидал совсем не того. Извините.
Неожиданный переход. Если я верно оценил принадлежность визитёра, очень мало кто из его коллег в принципе способен на это «извините».
— Принимается, — заинтересованно ответил я.
— Захар ведь говорил, кто он? Где работает?
— В коммерческой айтишной организации. Учёный — программист, — ответил я.
— Верно. Всё так, — кивнул визитёр, — наверно, сейчас вы подумали, что моя задача — прикрыть предполагаемую утечку информации.
— Да, были такие мысли, — ответил я, — плюс попытка вербовки «в лоб». Это не добавляет доверия.
Мужик вздрогнул.
— В общем, всё несколько сложнее, — вздохнул он, — Захар не просто учёный. Он уникальный специалист, на котором держится проект, имеющий колоссальное значение для всей страны.
Я кивнул.
— И, учитывая значение этого проекта, он находится, скажем так… в особых условиях, — продолжал мужик.
— Пока не было заметно, — я пожал плечами, — никаких особых условий.
— Да, в этом-то всё и дело… это связано с личностью Захара. Он кране необычный, неординарный человек. Что называется «не от мира сего». Понимаете?
— Пока не очень… — ответил я.
— Самым простым решением было бы изолировать его и поместить под круглосуточное наблюдение где-нибудь в отдалённом уголке нашей страны. Ну, то есть, использовать методы, которые уже зарекомендовали себя в прошлом веке. Возможно, и для самого Захара так было бы лучше, но есть один нюанс… — мужик вздохнул, — он перестанет работать. Нет, конечно, заставить можно любого, однако… понимаете, с учётом специфики его личности, мы вынуждены идти на встречу.
Я улыбнулся.
— То есть, парень вас прогнул. Молодца!
Мужик проглотил это, подчёркнуто спокойно.
— Мы не про прогибы говорим. Понимаете? — Сказал он. — Дело прежде всего. Нам очень важно, чтобы он продолжал начатое. Любой ценой.
— Ну прекрасно, — кивнул я, — что ж. Не собираюсь вам мешать. Удачи!
— Захар сильно продвинулся, — сказал визитёр, не двигаясь с места, — буквально за последние два дня.
Я насторожился.
— Мы в курсе покушений на него. Кроме тех, свидетелями которых вы были, удалось предотвратить ещё восемь. Он под круглосуточным наблюдением. И стекло, через которое целился стрелок вчера, было пуленепробиваемым. Его заменили буквально накануне. Мы надеялись его поймать, — продолжал мужик.
Вот это уже больше стало похоже на нормальный, откровенный разговор.
— Могу дать описание, — сказал я, — но, так понимаю, вы не художник?
— Необходимости нет, — ответил мужик, — мы смогли зафиксировать того, кто покушался. Нам другое нужно… понимаете, у нас есть основания считать, что и продвижение в исследованиях, и серия покушений были так или иначе связаны с… с вами.
— Я ничего об это мне знаю, — ответил я, — да и вы, думаю, тоже догадываетесь, что я чист. Иначе разговор был бы совсем другим, так?
— Верно, — кивнул визитёр, — конечно же, мы вас проверили. Дело тут не в наших делах. Не в заговоре. Просто Захар, знаете ли, очень тяжело сходится с людьми. Он типичный одиночка. Ни девушки. Ни друзей. А тут вдруг проявляет инициативу, тянется к общению с вами… мы считаем, что вы крайне благотворно на него влияете. И хотели бы попросить продолжать это делать.
Это было неожиданно. Настолько, что я даже растерялся, не зная, чем ответить.
— Вот как… а что же он сам? Не может меня попросить?
— Он боится, что покушение вас спугнёт, — ответил визитёр, — что вы больше не захотите его видеть. Поэтому и звонить вам опасается. Не хочет узнать новости.
— Кстати, насчёт покушений. Вы сказали, они активизировались?
— Верно, кто-то пробудил внедрённого крота в одну из близких организаций. Просочилась информация о существенном прогрессе в наших исследованиях. И вот результат.
Я на несколько секунд ушёл в режим. Надо было просчитать вероятность того, что этот тип говорит правду, основываясь на его физиологических реакциях и общем анализе обстановки. Результаты расчётов меня обескуражили. Похоже, двойного дна не было. Я действительно был стимулятором для закомплексованного молодого гения.
Была в этом какая-то вселенская ирония: я, тот, кто всегда считал себя особенным, кто находился в центре событий — теперь смещаюсь в орбиту другой личности… в другое время это могло здорово выбить меня из колеи.