В целом, Шварц-Салант выстраивает свои положения на основе базовой модели проективной идентификации, развивая которую, он выходит в новое интерактивное пространство. Возможно, для некоторых читателей будет сложно последовать туда за ним. В стиле юнговского (1977, р. 428) комментария по поводу религиозного опыта: «Мне не нужно верить, я знаю», Шварц-Салант констатирует: «Мы занимаемся изучением не обыденного восприятия, а образного. Кому дано видеть, тот поймет нас. Остальные сохранят скептическое отношение» (Schwartz-Salant, 1986, р. 21).
В 1990-е годы
Работы некоторых других авторов, особенно Самуэлса (1985, 1989, 1993) и Штайнберга (1989) переносят этот обзор теорий контрпереноса в 1990-е. Подобно другим юнгианцам, упомянутым здесь, Самуэлс (1989) представляет нам некоторые новые способы рассмотрения образного контекста аналитического взаимодействия. В противоположность Гудхарту, который связывает образы с проблемой объективного контрпереноса, Самуэлс предлагает «метафорический» подход, в котором возникающие у пациента родительские образы могут в частности отражать его родительское или терапевтическое отношение к самому себе, а также потенциально интегрируемые теневые качества Samuels, 1989, р. 48). С технической стороны интересно, что Самуэлс, в противоположность, например, Шварц-Саланту, понижает значимость вопроса «личное-архетипическое» в пользу стратегии, основанной на образах. Все служит метафорой, материал не обязательно должен быть нуминозным или архетипическим, чтобы обладать ценным потенциалом. В «плюралистическом» подходе Самуэлса к фактам личной истории можно относиться как к метафорам, которые сами регулируют направление их интерпретации и в этом смысле являются «самодиагностическими» (р. 50).
Это образная основа является весьма существенной для понимания идей Самуэлса о контрпереносе. Играя словами Фрейда, Самуэлс утверждает, что «внутренний мир аналитика... это царский путь во внутренний мир пациента» (Samuels, 1985, р. 51). Он говорит о двух типах полезного контрпереноса: 1) рефлексивный, когда чувства аналитика точно отражают бессознательное внутреннее состояние пациента и 2) воплощенный, когда аналитик чувствует себя особенным «персонажем» (т.е. «комплексом», внутренним объектом или репрезентацией объекта), живущим во внутреннем мире пациента (р. 52).
Отмечая, что его типология пересекается с типологиями Фордхама и Рекера, Самуэлс в то же время чувствует, что его определения лучше описывают реальный опыт аналитика. Ссылка на тело здесь особенно важна, поскольку проблема или состояние пациента действительно «воплощаются» в аналитике, который ощущает это в своем теле. Чтобы это проверить, Самуэлс осуществил небольшой исследовательский проект и обнаружил три класса контрпереносных реакций (все их он также называет «образами»): тело (поведение), чувства и фантазии. Его теория обосновывает не только возможность контрпереносного воплощения проекций пациента, но и необходимость такого воплощения для «обогащения» спроецированного бессознательного содержания при возвращении его пациенту в результате осознания и проработки (Samuels, 1989, р. 159).
Контекст всего этого, и в особенности телесно переживаемых «видений» аналитика может переживаться не как принадлежащий исключительно ему самому или пациенту, но как «их общий mundus imaglnalis» (Samuels, 1985, p. 59). Эта идея и ее акцент на телесных ощущениях несколько позже и другими словами были выражены Шварц-Салантом (1986; см. р. 32—34). Самуэлс отмечает, однако, что между ними имеется существенное различие. В его подходе аналитик предпочитает скорее ожидать контрпереноса, нежели активно «искать подходящий образ»; во-вторых, Самуэлс чувствует, что Шварц-Салант слишком «спаривает» вещи[29] (Samuels, 1989, р. 172).
В 1985 г. Самуэлс, пытаясь ответить на главный юнгианский вопрос —«Что же на самом деле» делал Юнг, когда использовал алхимию для объяснения контрпереноса, — высказывает предположение, что пациент и аналитик в сущности состоят в «аналитическом браке» (Samuels, 1989, pp. 176, 185). Поэтому имеет смысл обращаться к образу hierogamos («священного брака»). Хотя Самуэлс не описывает точных контрпереносных приложений этой идеи, его обсуждение высшего и низшего измерений концепции эроса без сомнения имеет ценность. Как бы высоко не парили некоторые юнгианцы, отмечает он, «сексуальность должна присутствовать, чтобы ее символическое значение можно было интерпретировать... нет эроса — нет анализа» (Samuels, 1989, pp. 187, 190). В контексте нашего обсуждения контрпереноса, нет сомнений, что эрос во всем многообразии своих появлений (сексуальный, духовный, инцестный, сублимированный, «сердечный», связующий, порождающий «либидо родства», или любого другого вида) имеет первостепенное значение.
29
То есть имеет тенденцию интерпретировать все бессознательные процессы как отражение разных форм межличностных отношений двух людей. — Прим. ред.