КАМЕНЬ
Много раз я писал о тебе… Издавна
Были камнем богаты аулы нагорий,
И народ мой оставил свои письмена
В камне: мудрость свою, и надежду, и горе.
Мысль народов других в древних книгах жила,
В фолиантах хранились былого анналы.
А у горцев бесправных — скала да скала.
Мысль вверялась камням. Камни, камни и скалы —
Наши книги, история нашей земли!
Потому-то и камень везде в преизбытке.
Что столетия в нем свой язык обрели.
Это скорби и стойкости твердые свитки!
Вот надгробья, вот мельничные жернова,
Башни… Память о войнах, набегах, обвалах.
Выразительны камни, как будто слова.
Заливала их кровь, лунный свет заливал их.
Это плач матерей и томленья подруг,
Боль поэта и мысль мудреца-чародея,
И умельца движения чуткие рук,
Дух борца… Я читаю их, сам каменея!
Сколько каменных я раскрываю страниц!
Это всадников-кровников единоборство,
Это крик полонянок и ропот темниц,
Это наших крестьян трудолюбье, упорство.
Это каменное их терпенье. Борьба
Их за жизнь. Их глазами глядят эти камни
На меня так внимательно! Предков судьба
В них живет и становится сразу близка мне.
В доме каменном, у очага, сколько раз,
Камень, ты согревал мои ноги босые.
Нам при жизни служил. А придет смертный час —
У могил имена сохранишь ты людские.
Я уйду, ты же будешь веками храним.
Нет без камня и дерева горской дороги.
Так недавно ты грел мои детские ноги
У огня… Скоро станешь надгробьем моим…
В ХУЛАМСКОМ УЩЕЛЬЕ
Так чисто небо — всех небес небесней,—
Что хлынуть хочется слезам из глаз!
Оно мне кажется прекрасной песней,
Пропетою для мира в первый раз!
Я чувствую, на небо глядя, робость,
Молчу, как будто все мои слова,
Сорвавшись с турьих троп, низверглись в пропасть,
Как будто с речью я не знал родства.
Иду я по Хуламскому ущелью.
Иду, как будто должен по камням
Поспеть одновременно к новоселью,
К веселой свадьбе и к похоронам.
Иду средь белых скал и средь развалин
Домов, старинных башен крепостных.
Вид очагов погасших так печален,
А ведь они пылали для живых.
Жестокость, что вела борьбу со светом,
Водою мертвой залила огонь…
Мой стих, когда не скажешь ты об этом.
Погибни, в бездну упади, как конь!
Гляди, не бойся. Эти камни стали
От горя черными на всем пути.
Молчат, как будто от беды устали
И слово трудно им произнести.
А ты не камень. Плачь же! На колени
Стань пред камнями! Зарыдай в золе!
Пусть никогда разрушенных селений
Ничьи глаза не видят на земле!
Разрушенные сакли — как могилы.
Судьба, как жестока ты к нам была,
Как била по зубам! О, день постылый,
Полуразвалин горькая зола!
Пойди узнай, под чьими небесами
Глаза навек закрыли мастера,
Что дерево и камень здесь тесали
Для каждого жилища и двора.
— Белеют нового аула зданья.
Что ж у развалин плачешь ты, поэт?
— Не возвратиться мертвым из изгнанья,
Не исцелиться ранам прежних лет!
Упал я на колени пред камнями
И горько плачу о недавнем зле.
Нет, не бывать жестокости над нами!
Пусть ей жилья не будет на земле!
В НОЧНОМ УЩЕЛЬЕ
Я на горы смотрю, я глазами искал их,—
Не увидел вершин, уходящих во тьму.
Я смотрю на старинные башни на скалах,
Это башни иль нарты — никак не пойму.
Не страшась крутизны, в бездну падают реки.
Стук подков — так мне кажется — вторит ключу.
Это скачут в лесистой теснине абреки
Или сам я, гонимый врагами, скачу?
Это черные бурки врагов промелькнули
И тотчас растворились в полночной дали?
Я припомнил преданье, что слышал в ауле,
Вспомнил раны, что долго зажить не могли.