Или даже их обеих.
Это видение так глубоко в его голове, что Драко даже и предположить не может, что существуют другие варианты. Грейнджер попросила у него палочку. Он её отдал. Она заберёт её.
И он даже не винит себя за это, а просто сидит и бесконечно долго смотрит на Грейнджер. Какая-то секунда всё-таки становится последней, аномалия заканчивает, время вновь обретает свой ход. Грейнджер протягивает руку, слегка перегибаясь через Драко, и кладёт его палочку на тумбочку, где она и пролежала последние месяцы.
А потом Грейнджер разворачивается к нему всем телом, опускает руки ему на плечи и приближает своё лицо к его.
Сперва Драко чувствует тепло её кожи, а потом мягкое касание, когда ему в щёку утыкается её нос. Между их губами сохраняется минимальное расстояние, и Драко сам сокращает его, подаваясь вперёд. Грейнджер шумно выдыхает, вероятно, у неё сбивается дыхание, и её руки обнимают его за шею.
Драко тепло.
Тепло, мягко, хорошо, уютно…
Тонкая кожа на ладонях слишком чувствительна, и прикосновение к жёсткой мантии ранило бы, поэтому Драко не задумываясь пробирается под целительскую мантию и располагает обе руки у Грейнджер на талии, и тотчас ловит ртом её вздох.
Он не знает: сама ли Грейнджер прижимается сильнее или это он притягивает её.
Она чередует поцелуи, касаясь губами то верхней, то нижней губы, иногда едва заметно прикусывая, а иногда — проводя по губам языком. Драко ловит её темп, впитывает каждое движение, пытаясь получить максимум возможного.
В этот раз удовольствие почти болезненное.
Грейнджер невероятна. Поцелуи — ещё один предмет, по которому она получила бы «Превосходно». Но в этот раз Драко чувствует, что ему не нужно гнаться за ней и стараться удержаться на том же уровне. Впервые в жизни Грейнджер не доминирует над ним — и ему это нравится.
Драко жадно разглядывает её, когда она отстраняется. Мантия сползла с левого плеча, губы припухли, лицо слегка покраснело и взгляд… горит.
Сильнее, ярче чем обычно.
Когда она выходит из комнаты, Драко ловит себя на том, что любовался ею.
***
Он прислоняется лбом к прохладному стеклу, старясь собраться с мыслями.
За окном накрапывает дождь, и разноцветные листья размякают и мешаются с травой и грязью. Небо затянуто тучами. Капли мерно стучат по стеклу, и Драко старается сфокусироваться на этом звуке, но от этого становится лишь тяжелее.
Он хочет пить.
Мерлин, он давно не испытывал такой жажды.
Возможно, это как фантомная боль. Ночью ему снова снилась Выручай-комната, и даже теперь предсмертный крик Крэбба всё ещё стоял в ушах, а тело горело от жара Адского пламени. Ему нужно лекарство, зелье, заклинание и… вода.
Когда Грейнджер заходит, Драко моментально разворачивается к ней, игнорируя изумление проступившее на её лице.
— Воды, — требовательно просит он, но, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, добавляет: — Пожалуйста.
Пока он жадно пьёт, Грейнджер подготавливает нужные зелья и мази, накладывает подогревающие чары на его обед и садится на кровать, ожидая, когда Драко закончит.
Ему требуется ещё три стакана, только тогда становится немного легче.
— Сегодня надо обработать твою спину, — Грейнджер жестом показывает ему, чтобы он снял футболку.
Мазь охлаждает, жажда несколько отступает, и Драко чувствует себя намного лучше, однако страшные воспоминания в его голове становятся всё ярче. Это нарастает с каждым днём, однако новых не прибавляется. Между ним и его памятью всё ещё существует какой-то барьер, который не даёт просочиться ни одному образу, и Драко мучается от того, что не знает, чем должен заканчиваться его сон.
Он сидит спиной к Гермионе, пока она лёгкими и уверенными движениями, растирает его спину, проверяет заклинанием позвоночник, и задерживает ладони на плечах явно чуть больше, чем требуется. Драко понимает, что если не спросит сейчас — не сделает этого никогда.
Он откашливается, и Грейнджер замедляется, чувствуя, что он хочет что-то сказать.
— Ты говорила, что Гойла спас Поттер.
В палате повисает плотная тишина, которую нарушает лишь мерный стук капель за окном. Спустя некоторое время по вздоху Грейнджер Драко понимает, что может продолжить.
— Я бы хотел знать, кто спас меня, — ровно произносит он.
— Рон пытался, — Драко готов поклясться, что сердце Грейнджер пропускает удар. — Но я закончила то, что он начал.
Он пока не до конца понимает, что это означает, но следующий вопрос сам срывается с языка:
— Как он погиб?
В этот раз она отвечает на удивление быстро, но фальшивое спокойствие в её голосе ранит Драко в самое сердце. Хоть он и не знал, что оно у него такое чувствительное.
— Я говорила тебе, что Адское пламя — опасная тёмная магия. От неё сложно оправиться, — Грейнджер переводит дыхание, а Драко незаметно сглатывает. — Повреждения были слишком сильные, целители не смогли его выходить, нужных зелий у них не было, и…
Драко знает — она не продолжит. Он не уверен, хочет ли видеть её лицо, и совсем не знает, что ему теперь делать.
Впервые в жизни Драко Малфой чувствует себя настоящим мерзавцем.
Он становится отвратителен сам себе, и его начинает мутить. Перед глазами проносятся долгие недели, которые Грейнджер провела рядом: говорила с ним, всячески ухаживала, помогала даже тогда, когда он отвергал её. И всё это время она невозмутимо продолжала настаивать на своём, приходила по расписанию, хотя спокойно могла избавить себя от его общества насовсем — Ханна и Лайза не смогли бы поспорить с ней.
Она помогала ему.
Охраняла его жизнь.
Спасала его.
Зная, что Уизли погиб только по его вине.
========== Часть 4 ==========
Рон Уизли мёртв, а Драко Малфой жив.
Рон Уизли мёртв из-за Драко Малфоя, а Драко Малфой жив из-за Гермионы Грейнджер.
Эта мысль крутится в голове и сводит Драко с ума.
«Я помогаю тебе выжить, — говорила Грейнджер. — Ты можешь узнать, что там впереди».
«В отличие от многих».
Сначала Драко просто прокручивает всё в голове и переваривает, пытаясь осознать ситуацию, в которой он оказался. А потом с новой силой встаёт вопрос, почему Грейнджер целовала его.
Дважды.
Можно предположить, что Грейнджер так отчаянно боролась за его жизнь всё это время, чтобы жертва Уизли не была напрасна. Мерлин, Уизли пожертвовал собой ради Драко Малфоя — он обязан выжить просто для того, чтобы поделиться этим с магическим обществом.
Однако если всё действительно было так, это всё равно не объясняет поведение Грейнджер.
Возможно, она просто сошла с ума. И это не самый худший вариант.
«Мне жаль, Малфой», — сказала она ему, но почему-то Драко всё ещё уверен, что даже тогда речь шла не об Уизли.
Проходит время, и его воспоминания медленно выстраиваются в цепочку. Теперь Драко знает, как всё было.
Два слова, один взмах палочки — и Выручай-комнату поглотило огненное море. Оно разлилось яростно, и из пламени начали выскакивать неведомые существа, которые стремились уничтожить всё, до чего могли добраться. Драко бросился бежать и даже не чувствовал себя трусом, ведь перед ним с глазами, полными ужаса, неслись Поттер, Уизли и Грейнджер. Он так старался от них не отставать, что не замечал ничего вокруг. Но когда Грейнджер послала ему за спину заклинание, чтобы обрушить стопку наваленных друга на друга вещей и затормозить огонь, Драко обернулся и замедлился.
Гойл налетел на него с размаху, что-то в ужасе выкрикивая, они оба рванули в сторону, но сбились с пути, и вот уже пламя окружало их со всех сторон.
Драко соврёт, если скажет, что в тот момент вся жизнь пролетела у него перед глазами. Тогда он не верил, что может умереть. Он бросился к тумбочке стоявшей неподалёку, запрыгнул на неё, потом выше. Гойл следовал за ним.