Дома я засыпал наструганную мяготь ранеток сахаром и поставил на холодную печную плиту. После этого с лёгким сердцем занялся своими делами – пошёл искать подшипники для колёс игрушечного вездехода, своей очередной поделки.
Вечером мама сварила варенье на электрической плитке. В итоге получилась аккурат литровая банка. Мне варенье понравилось. А может я убедил себя, чтобы хоть как-то оправдать неимоверные моральные издержки и физические трудозатраты. Кроме меня никто его больше не ел. Сестрёнка предпочитала помидоры и солёные огурцы.
Оставшиеся до школы дни бежали быстро. Мы с отцом на велосипедах съездили на наше картофельное поле, далеко за окраиной посёлка. Лето было засушливое, картофель не уродился. Мы вывернули несколько гнёзд, но не нашли ни одной картофелины крупнее куриного яйца. Отец посмеялся, сказав что собирать урожай в этом году будет легко. Потом мы заехали к смотрителю железнодорожного переезда. Попили ледяной воды из колодца. Отец поговорил со смотрителем, жившим здесь на отшибе со своей семьёй и домашним хозяйством, состоявшим из нескольких овец и двух коров. Место было тихое, уединённое, запрятанное между берёзовых колков. От железнодорожной насыпи дом загораживал пологий холм, заросший полыньёй и уже сухим репейником. Уютное было местечко, мне понравилось. Я поймал несколько больших синих стрекоз, рассмотрел их и отпустил с миром. Вроде без особых повреждений, судя по скорости с которой они унеслись от меня. Их стрёкот медленно затихал в прозрачной тишине безветреного вечера.
Ещё в начале лета я сделал на берегу Иртыша шалаш из досок и травы, выбрав для него уютное местечко на песку среди больших ивовых кустов. Мой приятель, Гена, приезжал на выходные из интерната домой. Мы с ним проводили время в шалаше, читали книжки, играли в шашки. Иногда я укрывался в нём от редких в то лето дождей, а то сидел у входа, что-нибудь вырезая из дерева. Возле шалаша речной песочек был мелкий, приятный, сидеть там было уютно.
В тот промозглый, серый день я поймал в Иртыше небольшое сосновое бревно, плывшее недалеко от берега. Длинной веткой подогнал его к прибрежным камням, укрепляющим берег, и начал вытаскивать его из воды. Бревно для меня было тяжеловатое. Занося понемногу то один конец, то другой, я постепенно вытащил его на берег. Тут набежал дождь, и я укрылся в шалаше. Вскоре послышались торопливые шаги, и в мой шалаш начали протискиваться знакомые подростки, старше меня на три-четыре года. Отношения у меня с ними были не очень дружелюбные. Ребятишки они в основном были задиристые. Тон задавал Витька. Его старший брат Лёнька к тому времени уже сидел в тюрьме за поджёг транспортёра крупозавода. Крытая эстакада транспортёра тянулась от крупозавода до причала метров сто с лишним. По рассказам очевидцев Лёнька геройски забросал эстакаду бутылками с зажигательной смесью. Сухое дерево разгорелось моментально. Чёрный от резины дым чудовищными клубами поднимался в небо. Огромные языки пламени жадно, с треском пожирали доски и брёвна эстакады. Сбежалась вся округа. Примчались две пожарные машины, но доступа к горящей эстакаде не было – дорогу преградили подъездные железнодорожные пути крупозавода. С реки к причалу подплыла небольшая самоходная баржа. Экипаж раскрутил брандспойты и попытался отстоять часть эстакады со стороны реки. Тщётно. Огонь стремительно распространялся понизу эстакады, так что в какой-то момент смельчак с баржи с брандспойтом в руках стоял наверху, а огонь понизу уже преодолел метров пятнадцать за его спиной. Люди долго кричали, махали руками, прежде чем в горячке борьбы и треске пожара он осознал грозившую ему опасность.
Транспортёр сгорел дотла. Катки транспортёра быстро растащили по окрестностям, присособив их для вытягивания лодок и брёвен на берег. У нас у самих было три таких катка, так что даже я мог спустить лодку на воду.
Витька верной поступью шёл по стопам брата. Лёнька, потом говорили, повесился в тюрьме, а Витьку через несколько лет убили в том же заведении. Зная Лёнькин характер, версию о самоубийстве принимали с недоверием. Он и в меня как-то бросал нож, разозлившись непонятно за что, но я успел упасть на землю, а потом убежал. Папаню их в скором времени выгнали с работы за воровство, и им пришлось освободить служебную квартиру. Но Кировск посёлок маленький, и мы по-прежнему оставались в курсе дел этой уродливой семейки. Матери у них не было.