Как же я тебя в таком состоянии оставлю? — взволнованно спросила Кулемина.
Со мной Василий Данилович посидит, — заверил Петр Никанорович. — А тебе учиться надо.
Хорошо, но, если что, сразу мне звони. — Лена поставила телефон рядом с диваном, чтобы дед мог до него дотянуться.
Наташина мама за завтраком неожиданно спросила:
А как там ваша группа? Как она называется?
«Ранетки», я же тебе много раз говорила. — Наташа недовольно посмотрела на мать.
Ну извини, столько информации в голове. Я тут подумала... У меня есть один знакомый, он
преподает в музыкальном училище. Если хочешь, я могу ему позвонить — пусть он тебя послушает, позанимается с тобой.
Ты серьезно? — От удивления у Наташи округлились глаза. — Мам, ты не заболела? Ты же всегда была против того, чтобы я занималась музыкой.
Я и сейчас не то чтобы в восторге. — заметила Ольга Сергеевна, — но бороться с тобой бесполезно, так что я решила помочь.
Но ведь в училищах не учат рок-музыкантов.
Выберешь какое-нибудь другое направление. Главное — образование. А ноты — они везде ноты, неважно, рок это или попса. Твой отец, между прочим, Гнесинку закончил.
Супер! — восхитилась Наташа. — А я не знала... А расскажи еще что-нибудь о нем.
Тебе лучше у него самого спросить. — Ольга Сергеевна махнула рукой. — Кстати, он не звонил?
Пока нет, — Наташа хитро посмотрела на маму, — а тебе хотелось бы, чтобы он позвонил?
С чего ты взяла? Я просто так спросила. — Наташина мама пожала плечами. — И вообще, я опаздываю. Ты тоже собирайся.
Что ты сидишь? Ешь! — Женина мама подвинула тарелку дочери.
Спасибо, не хочется, — сердито ответила Женя.
Может, ты еще и голодовку объявишь? — вспылила Елизавета Петровна. — Совсем от рук отбилась. Мы для тебя стараемся: отец днюет и ночует на работе, репетиторы ходят. А ты драку устроила... У отца дел по горло, а он, вместо того чтобы ими заниматься, должен идти в школу разбираться. Ты подумала, с какими глазами он придет к директору? Что он должен сказать?
Владимир Петрович стукнул кулаком по столу, и Женина мама замолчала.
— Хватит, раскудахталась. Вместо того чтобы свои сериалы с утра до ночи смотреть, лучше б за дочерью следила, — заявил папа Жени. — И ни
в какую школу я не пойду. Сама заварила кашу сама пусть и расхлебывает. Инцидент должен
быть исчерпан.
Женя сидела ошарашенная, не зная, расстраиваться ей или радоваться...
У школы она встретилась с Аней, та тоже пришла без родителей.
У папы встреча с заказчиком, он не может вырваться, а мама повезла ему какие-то очень важные документы, которые были у нас дома, — объяснила Прокопьева.
Ой, там же Зеленова со своей бабушкой, — грустно вздохнула Женя. — Они нас съедят.
Не съедят, — заверила Прокопьева.
Может, не пойдем? Скажем, что заболели.
Не пойти, значит, признать свою вину. Мой папа говорит, что, если проблема возникает, ее нужно решать — сама собой она не решится. Все будет хорошо, главное, держаться вместе.
Марина зашла в ресторан, в котором не так давно встречалась с Леной, и подсела за столик к мужчине, расположившемуся в дальнем углу.
Почему вы так долго не звонили? — спросила она.
Я же сказал: сидеть дома и не высовываться. Зачем вы вчера выходили? — резко спросил незнакомец.
Вы что, следили за мной? Я выходила в магазин — я не могу питаться воздухом.
Вы принесли документы?
Да, они со мной. — Марина достала из сумки папку с бумагами, но не отдала ее.
Сначала деньги, — деловито сказала она.
Перед тем как отдать вам деньги, я должен убедиться, что это именно то, что нам надо. Если вы мне не доверяете, можете поехать со мной. Эксперт проверит бумаги, и вы сразу получите деньги.
Я никуда с вами не поеду. — Марина отрицательно помотала головой. — Пусть эксперт приезжает сюда.
К столику подошел официант.
Простите, вы Марина Сиротина?
Да, — удивленно ответила женщина. — А в чем дело?
Вас к телефону. Спрашивают из посольства Нигерии, сказали, что у них для вас информация о Викторе.
Боже мой!
Марина вскочила и побежала к стойке администратора, где стоял телефон, но, подняв трубку, услышала только гудки. Когда она вернулась за столик, там не было ни мужчины, ни папки с документами.
Женя с Аней шли по коридору школы и облегченно болтали.
Хорошо, что не выгнали. Двойка по поведению — не самое страшное, — убедительно сказала Прокопьева.
Не в моем случае, — вздохнула Алехина.
Неожиданно Аню окликнул охранник дядя Петя. Когда она подошла к нему, он достал из-под стойки букет тюльпанов и протянул девушке.
Вот, тут тебе просили передать.
Мне? — удивилась Аня. — А кто?
Просили не говорить. — Дядя Петя вспомнил просьбу Антона Маркина, оставившего букет. — Сама разбирайся со своими поклонниками.
Ничего не понимаю. — Аня понюхала цветы и посмотрела на Женю. — Кто это может быть? Матвей?
Аня, это точно он. — Алехина просияла от радости за подругу. — Счастливая...
В этот момент как раз позвонил Матвей.
Привет еще раз, — весело сказал он. — Как директор, не сильно свирепствовал? А у меня для тебя сюрприз.
Спасибо, я его уже получила. — Аня улыбнулась.
Не понял, ты о чем?
О цветах. Они такие красивые!
Но я не передавал тебе цветы, — удивленно сказал Матвей. — Я только что от Ларисы, хотел рассказать о нашем разговоре. Только тебя очень плохо слышно. Я сейчас приеду и все расскажу.
Ну что? — нетерпеливо спросила Женька, когда Аня положила трубку.
Говорит, цветы не от него.
Может, просто стесняется признаться?
Может, — вздохнула Аня. — А еще он обещал договориться о нашем выступлении на презентации косметики.
Ого, что же ты молчала? — Женя подпрыгнула на месте от восторга. — Это же офигенно!
Лера ходила взад-вперед возле дома Маши, периодически пританцовывая, чтобы не замерзнуть
окончательно. Наконец она заметила «Палящее солнце» около подъезда и побежала к ней.
Здравствуй, Лера, что-то случилось? — несколько официальным голосом спросила Маша. — Что-то с Андреем Васильевичем?
Не волнуйтесь, с ним все в порядке, — заверила Лера. — Почти...
Не пугай меня, что значит «почти»?
Лера замешкалась, собираясь с мыслями, и выдала на одном дыхании:
— Маша, возвращайтесь, пожалуйста, папе без вас очень плохо.
Василий Данилович пошел открывать дверь и вернулся с Мариной. Увидев женщину, Кулемин опешил и приподнялся с дивана.
Это вы? Куда же вы пропали?
Простите меня, Петр Никанорович, я вас обманула. Но я не хотела причинить вам вред, — объяснила Марина. — Понимаете, я не могла поступить по-другому. Там в Нигерии среди заложников есть один человек... Я была готова на все, чтобы его освободить. Поэтому, когда мне предложили забрать у вас те самые бумаги в обмен на большую сумму денег, я не раздумывая согласилась.
У вас получилось?
Нет, меня обманули. Но я пришла, чтобы вернуть вам документы. — Марина протянула Кулемину папку. — Я отдала другие бумаги. Ре-
шила, что не имею права так поступать с Верой и Никитой.
А если эти люди узнают, что бумаги не те? Вы не боитесь, что они вас найдут? — обеспоко-енно спросил Петр Никанорович.
Ну и пусть. — Марина скорбно опустила голову. — Простите, что говорю это, но я потеряла всякую надежду на то, что заложников когда-нибудь освободят. А раз так, то мне все равно, что со мной будет.
Не смейте так говорить! Их освободят, слышите? Обязательно освободят!
Разволновавшись, дед Лены схватился за сердце, и Василий Данилович попросил Марину уйти. По телевизору как раз начался выпуск новостей, и Кулемин сделал погромче. Похоже, в душе он был не только фантаст, но и волшебник, и у его слов была огромная сила. Как будто в подтверждение того, что Петр Никанорович сказал Марине, диктор сообщила, что россиян в Нигерии освободили и они летят домой. Веря и не веря своему счастью, Петр Никанорович расплакался.